...как вдруг вдалеке раздался недолгий шум тихого разговора, после чего дверь отворилась и внутрь палаты вошел не кто иной, как Пейтон Ричард Смит собственной персоной.
Но тут необходимо рассказать небольшую предысторию.

***
Пейтон перестал относиться к Хэллоуину как к чему-то великолепному и поражающему воображение с курса четвертого Хогвартса, когда, во-первых, окончательно привык к магии, а во-вторых, вошел в тот подростковый возраст, когда любая вещь, раньше вызывавшая восхищение, становилась в твоих глазах смешной и глупой. Нет, потом этот возраст прошел, но тот ореол великолепия, воплощения волшебства, который первокурсник-Смит видел над красным днем календаря тридцать первого октября, уже не возвращался. Теперь это был обычный день, радостный только потому, что друзья Пейтона по выпуску иногда присылали ему Берти Боттс.
Тем не менее, каждый ученик школы магии ожидал сегодня от любого встречного счастливой улыбки, и поздравлений, и еще иногда - жутких шуточек; поэтому Пейтон был вынужден конспирировать свое равнодушие при встрече со своими подопечными. Это удавалось ему уже без натяжки - он почти освоился в Хогвартсе, большинство учеников относились к нему доброжелательно, и Пейтон ничего не строил из себя, когда улыбался им при встрече и поздравлял с праздником. Тем более, вчера вечером с совами прилетела целая куча подарков ученикам от предыдущего профессора Брауна, и скуку Смита как рукой сняло из-за необходимости их раздавать.
Благо сегодня у него было достаточно много уроков с разными курсами, Пейтон смог раздать практически все презенты не отходя от кассы. Мало кто пропускал его уроки, и это его несказанно радовало. За два месяца он сумел заинтересовать своими рассказами студентов от мала до велика и уже посылал профессору Брауну радостные письма с благодарностью за прекрасное обучение. Браун отвечал фотокарточками и пособиями для молодых учителей. Браун был чудесным педагогом.
Когда учебный день закончился, Пейтон вернулся в свой кабинет и обнаружил, что неодаренным остался всего один ученик. Ему было даже не сложно сходу догадаться, кто не присутствовал сегодня на уроке. О да, Валентайн Стоун. Та самая девушка, которая с первого же дня занятий сводила его с ума своими выходками, каким-то загадочным образом всегда получала то, что ей было нужно, и вообще действовала на него совершенно опьяняюще. Ее вмешательство в процесс урока каждый раз сбивало его с толку, ее реплики заставляли его потерять нить повествования, ее голос был всегда связан с какой-то необъяснимой растерянностью и недоумением для Смита - но выгнать ее или назначить ей отработку у Филча он каждый раз не мог, не находил в себе сил сделать это, а также не находил в себе желания.
Впрочем, сегодня причина отсутствия Вэл на занятии была относительно уважительная. Другие ребята сообщили Пейтону, что она еще вчера отпросилась с уроков в Больничное Крыло и до сих пор на занятиях не появлялась. Конечно, они сообщили ему и то, что так происходило каждый раз под Хэллоуин, и Смиту ничего не оставалось, как сделать вывод о том, что Стоун - или одноразовый оборотень и 31 октября ее настигает страшная метаморфоза, или знатная мухлевщица. В любом случае, подарок должен был быть отдан сегодня, и у Смита как раз было свободное время, чтобы это сделать. В конце концов, обделять даже такую врушку подарком было бы несправедливо.

И вот теперь дверь уже закономерно открывается, и Пейтон Смит заходит в палату с известной вам целью. В руках его небольшой кулек подарочной бумаги, обернутый огромным бесвкусным бантом, но он пока что держит его за спиной.
- Добрый день, мисс Стоун, - говорит он, улыбаясь. - Я к вам по делу, от профессора Брауна. Как вы себя чувствуете?
По вашему виду, а особенно, по тому, как вы сейчас радостно жуете шоколадную лягушку, запивая ее кофе, чувствуете вы себя неплохо.

Заварные пирожные всегда падают на мантию кремом - это была аксиома, которую Пейтон проверял на себе не раз и на этот раз проверил невольно. Он был совершенно не готов к такому невежливому повороту событий и, когда жирный шмяк огласил своим практически громогласным эхом маленькую палату, от неожиданности так резко дернулся в сторону, что чуть не снес ширму, которая спасала Вэл от посторонних глаз, а к тому же уронил подарок. Ширму Смит поймал в последнюю секунду, когда громадина уже серьезно грозила попортить кафель. Он с усилием водрузил ее на место, потом нагнулся и поднял коробочку, после чего с непонимающим лицом уставился на девушку, которая с этот момент отвернулась от него и сделала вид, что ничего не происходит.
- Eskuro, - пробормотал он, попытавшись счистить пятно с мантии. До конца оно не вывелось: в бытовой магии Пейтон никогда не был силен. Да, это была не то чтобы какая-то особенно новая или прекрасная мантия - самая обыкновенная, потертая, в классическом стиле всей одежды Смита - однако он постирал ее буквально всего несколько дней назад, когда заглядывал домой, и еще раз такой подвиг ему бы не удался в ближайшее время. Всем известно, что неопрятный вид преподавателя у учеников восторга обычно не вызывает! Какого же, Мерлин мой, черта?!
Однако вместо эмоционального всплеска Смит, привыкший к нестандартным выходкам Валентайн, сказал лишь:
- Прямое попадание, мисс Стоун. Боитесь данайцев, дары приносящих?
На этом месте он немного неловко рассмеялся и после небольшой паузы сподобился сесть на табуретку возле кровати "больной", уже не пытаясь прятать за спиной вылетевшие из рук "дары".
- Полный покой, говорите? А вот сестра сказала мне, что мигрень уже оставила вас в покое, а вы в полном порядке и завтра будете присутствовать на занятиях, - ехидно прокомментировал Пейтон слова маленькой капризной симулянтки. - Я буду ждать вашего появления с тем же нетерпением, с каким до сих пор жду пятиминутный доклад об истории маггловского транспорта, обещанный мне на прошлой неделе. Впрочем, не буду сейчас тревожить вас школьной жизнью, - Смит убрал серьезное выражение лица, сняв очки, и протянул коробочку Валентине. - Вот подарок, который был подписан мистером Брауном для вас, и мне, честное слово, невероятно интересно, что там внутри. О нет, я не смотрел, клянусь.

Радость моя, подставь ладонь!
Можешь другой оттолкнуть меня. ©

Когда Вэл посмотрела в сторону, на окно, Пейтон тоже рефлекторно дернулся и повернул голову, чтобы поймать ее взгляд. На улице начинало медленно вечереть. Был уже почти ноябрь, и сумерки теперь сгущались над Хогвартсом гораздо раньше, чем того хотелось бы студентам, отправившимся по случаю Хэллоуина в Хогсмид и просто вышедшим на прогулку до озера. Уроки закончились всего несколько часов назад, а бой часов скоро загонит всех их в замок. Только и успеешь, что купить Берти Боттс, да рассказать страшилку на фоне Визжащей Хижины. Смит раньше и сам бесился по этому поводу, но теперь его волновало другое.
Без очков глаза Пейтона были подслеповаты, и весь мир расплывался перед ним, превращаясь в картины Моне. Он любил иногда смотреть на людей в этом импрессионистском колорите: тогда их сущность как будто выходила наружу из-под четкой оболочки, оставляя куда более правдивое впечатление. Некоторые люди смешивались с фоном, некоторые, наоборот, кричаще выделялись из толпы, хотя и не представляли из себя ничего особенного. Такие люди не нравились Пейтону. А сейчас он смотрел на Вэл, и она ему нравилась.
Она сидела на кровати перед ним, в белой пижаме, какие выдавали всем в Больничном Крыле, какая-то странно нежная, разморенная кофе и шоколадом, похожая на даму с полотна, полного алых маков, или на девушку, вышивающую в знойном майском саду. Ее короткие светлые волосы, немного волнистые, обрамляли ее маленькое милое лицо. Она говорила что-то, что считала остроумным (возможно, оно таким и являлось, но Пейтон не очень-то слушал), и ее тонкие розовые губки весело усмехались, подчеркивая детскую круглость румяных щек. Ее лукавые темные глаза чуть щурились, когда она улыбалась. Это он, несомненно, вызывал у нее улыбку. Он, взъерошенный, близорукий, с неудачно сросшимся после драки носом, костлявый, долговязый. Ха! А еще новую мантию надел. Да ты правильно сделала, что бросила в меня пирожным, Валентайн. Что я этим, собственно, пытался доказать? Что я не просто учитель, помешанный на Маггловедении и физике? Какого черта? Тебе на меня плевать, да и для меня ты не более чем вредная ученица.
Валентина взяла подарок, коснувшись его руки, и ладони Смита, как будто физиологически опровергая его мысли, моментально вспотели, а по предплечью пробежала дрожь - как будто от пробуждающего щипка. Он надел очки, и маковая девушка исчезла, оставив на своем месте ехидную хаффлпаффку с острым язычком, бьющим, как и ее пирожные, без промаха.
- Личное? - эхом переспросил Смит и тут же улыбнулся. Еще бы тебе личное доверяли, старый дурак. - Ну что ж, тогда я вас оставлю. Хотя подождите, - вдруг спохватился он. - У меня для вас была еще одна передача.
Он засунул руку в карман мантии и вытащил оттуда маленькую шоколадную тыкву в прозрачной упаковке. Двоюродная сестра шоколадной лягушки извивалась, как пойманная кобра, и бессовестно корчила рожи, как Пейтону, так и Валентине.
- Мне показалось, что вам будет грустно лежать тут без какого-нибудь тематического лакомства, пока все остальные закупаются этими тыквами в Хогсмиде, - рассмеялся он при виде немного ошарашенного лица "больной". - Говорят, это новинка. На прилавке их оставалось совсем немного, еще пара минут - и я бы не успел. Вместо тыквенных семечек внутри этой страшилы мороженое. Надеюсь, у вас не болит еще и горло?

Какая же она еще была девочка. Шестой курс, что можно ждать. Достаточно было посмотреть, как она вгрызается в шоколад, как он растекается у нее по носу, щекам и подбородку, пока она пытается достать из тыквы мороженое, чтобы понять, какая она сладкоежка и какой она еще ребенок. Капризный милый ребенок, чьи претензии сразу исчезают, лишь только ты протягиваешь ему леденец.
Пейтон, надо сказать, не ожидал такой реакции, да и не стремился завоевать шоколадом расположение Вэл. Просто в тот день он случайно оказался в Хогсмиде и от нечего делать отстоял очередь в Сладком Королевстве. Он купил эту тыкву себе... но разве мог он после этого визита действительно съесть ее сам? Желание доставить приятное больной пересилило его любовь к мороженому. К счастью, у него еще остались Берти Боттс VIP, в которых вкусы типа рвоты и ушной серы не попадались за маленькую переплату. Не так интересно, но зато уж точно не проколешься.
Что ж, здесь его дело сделано. На столе в кабинете оставалось еще две стопки непроверенных работ третьекурсников, которым он обещал сказать оценки как можно раньше, и Смиту действительно было пора удаляться. Валентина, конечно, была очень мила, но ради нее одной нарушать обещание было бы нехорошо. В конце концов, он ей не брат, чтобы круглыми сутками сидеть у ее постели и носить ей апельсины в авоське. Да и она не так уж больна, как говорит.
- Угощайтесь, - сказала она внезапно, и Пейтон понял, что так и стоял в палате как вкопанный все то время, как Валентина трижды читала письмо. Он очнулся и посмотрел на ее хитрое, веселое личико. Он не знал, что было написано в письмо, но это теперь его не очень волновало.
- С превеликим удовольствием, Валентайн, - сказал он с улыбкой и взял свою чашку.