По всем признакам, этот учебный год должен был выдаться незабываемым.
Во-первых, это мой последний год, после которого мня ждёт Египет, пирамиды, сокровища и опасные приключения. Если бы мне не было лень, я бы непременно завёл календарь и отсчитывал дни до конца года. То есть, конечно, мне предстоит сдать экзамены, но, по крайней мере сейчас, они кажутся несерьёзным препятствием, несущественной преградой на моём пути, так что пока я достаточно уверен в себе.
Во-вторых, меня назначили Старостой Школы, что, конечно, означает огромную ответственность и кучу обязанностей, но также и оставляет свободу для развлечений.
В-третьих, Чарли тоже послужил гордости нашей семьи: его назначили Старостой факультета и капитаном нашей квиддичной команды. Родители так обрадовались и расщедрились на подарки, что чуть не забыли купить Перси волшебную палочку. Ах да.
В-четвёртых, Перси достаточно подрос, что его наконец-то взяли в Хогвартс. Мы с Чарли, конечно, были очень убедительны, когда доказывали ему, что таких хилых и плаксивых детей не берут в школу, но пришедшее не вовремя письмо положило конец нашей блестящей риторике. И, конечно, он немедленно нажаловался на нас маме, за что нас, конечно, отправили вручную обезгномливать сад и собирать картошку. Там-то мы и выработали наш гениально дьявольский план.
Раз уж Перси теперь не будет иметь возможности жаловаться маме при каждом удобном случае, мы наконец-то сможем над ним всласть поиздеваться. И никто нам ничего ее сделает, мы же старосты. И начнём мы наш весёлый год наказаний Перси с посвящения его в первокурсники. Да, такого в Хогвартсе нет, но Перси-то об этом не знает. И мы употребили все наши недюжинные ораторские способности, чтобы убедить его, что такая церемония есть, что она очень страшная и сложная, не все её проходят, но ему очень повезло, потому что ему сможем помогать мы. Для абсолютного устрашения мы придумали также многочисленные подробности о своём таком обряде посвящения. Предусмотрительно запретили обращаться к родителям, иначе они расстроятся, что их сын такой трус и мямля и отдадут его на воспитание маглам в соседнюю деревню. Теперь, когда первые два сына выдались такими молодцами, как мы с Чарли, родители бы точно не пережили такого позора.
Само собой, Перси купился. Купились и все остальные наши младшие: нам так нравилась наша задумка, что мы частенько им всем рассказывали о своих приключениях на первом курсе. Рон дрожит и явно боится идти в школу, а близнецы, наоборот, стали завидовать Перси и даже предлагать поехать в школу вместо него, если ему вдруг расхотелось. Перси боялся, но гордо терпел. Он же ничем не хуже нас, так?
Мы предусмотрели также и то, что Перси мог решить обсудить обряд с другими первокурсниками. Мы сказали, что это страшный секрет, первокурсники ни в коем случае не должны о церемонии знать - поэтому никто из учителей никогда этого не упомянет, но мы же такие любящие и заботливые братья, мы непременно хотим, чтобы Перси остался в школе (иначе над кем же нам издеваться?!) и не разочаровал родителей, поэтому мы ему говорим об этом сейчас и уже вызвались ему помогать - а именно пятикурсник и семикурсник должны провести первокурсника через три испытания.
Словом, план безупречный.
Мы выждали некоторое время, пока Перси немного освоится, узнает, что можно и (особенно!) что нельзя в Хогвартсе, и на вторую пятницу ночью (а как иначе-то?) вытащили Перси из кровати.
- Эй, мелкий, просыпайся, пора, - громким шёпотом провозглашаю я над ухом Перси и сильно трясу его за плечо, чтоб он проснулся наверняка. - Вставай скорее, только не шуми.

Испустив страдальческий вздох, я понимающе переглянулся с Биллом - по крайней мере, насколько мог это сделать, не обладая ночным зрением. Ох уж мне этот Перси с его вечным нытьем. Он точно наш брат? По-моему, выдает наше родство с ним только цвет волос. Да и то мало ли на свете рыжих детей, чтобы нельзя было его в младенчестве подменить. Ну подумаешь, что не каждый рыжий ребенок может оказаться волшебником. На то могло быть счастливейшее совпадение. Правда, тогда в Хогвартсе обнаружился бы еще по крайней мере один рыжий мальчишка, наш потерянный брат... Разве среди нынешних первокурсников найдется еще один рыжий? Может, стоит поискать в других школах?
Ладно, ладно. Делать нечего, не объяснять же это все маме с папой - что их наверняка обманули - так что приходится смириться с тем, что имеем.
Надо заметить, отчасти я все же понимаю Перси, хотя его манеру поведения это все равно не оправдывает. На его месте я бы, пожалуй, тоже переволновался, но тем не менее, дрожа как осиновый лист, стоически терпел бы все испытания, выпавшие на мою долю. А то маленький братишка узнать еще не успел, что ему уготовано, но уже бежать собрался. Нельзя же так, в самом деле; Перси, ты позоришь имя нашего славного факультета. И кстати, кто надоумил Шляпу, что ему здесь самое место? Или она уже, недолго думая, все наше семейство вознамерилась собрать под одними и теми же цветами факультета?
- Перси, мы же тебе уже все объясняли, - терпеливо повторил я, подталкивая распереживавшегося мелкого к двери из спальни. - Хотя вообще этого делать были не должны. Если бы кто-нибудь узнал, нас могли бы наказать.
- Ну, серьёзно, мелкий, кончай канючить. Все уже прошли посвящение, ты последний остался, - произнес Билл, а я призадумался, насколько это может быть правдой. У нас вообще-то первокурсников достаточно, чтобы - если бы вдруг это оказался реальное посвящение, а не представление для Перси - прямо сегодня можно было со всем этим покончить? Не рановато ли? Да и как бы тогда определялась их очередность...
Я не знаю. Может, методом жеребьевки? По-моему, весьма подходяще для обряда типа того, что мы придумали. По крайней мере, явно не по алфавиту - хотя бы потому, что иначе получается, что не так-то складно мы и врем. А то как же я мог бы забыть малыша Вуда? Что ни тренировка по квиддичу, он всегда рядом, все время бегает вокруг: "Ну возьмите меня, возьмите!". Настойчивость его была бы хороша и полезла, если бы оказалась в меру. Сколько же можно действовать мне на нервы! Я уже попросту стараюсь избегать его в коридорах, чтобы не испытывать лишних стрессов.
- Ладно тебе, если ударишь в грязь лицом, то будешь первым таким из нашей семьи, - я обнадеживающе похлопал Перси по плечу, тем самым также придавая ему ускорения передвижения по лестнице, а то нечего тормозить, когда мы с Биллом идем прямо следом за ним. - Ты знаешь, каким находчивым оказался твой дружище Оливер? Орел! Правда, было пару раз, когда он чуть было не... - глубокомысленно протянул я; в конце концов, нельзя же дать Перси забыть, что его ждет Жутко Опасное Испытание, а не безобидная и бестолковая игра в плюй-камни - ну... сам понимаешь, когда дело могло кончиться не очень хорошо. Но я тебе, конечно, не буду ничего рассказывать из того, через что ему пришлось пройти - сам вскоре все увидишь. Ты же не хочешь показать себя глупее и слабее него, правда?

Наконец Персик был подобающе (или почти подобающе) одет и мы спускались по лестнице. Я исправно играл роль ответственного старшего брата для поддержания иллюзии реальности происходящего: поглядывал на часы, как если бы мы могли опоздать к началу чего-то важного и запланированного, недовольно пыхтел, тем самым намекая Чарли и Перси, что нужно поторапливаться, и даже как будто немного нервничал и старался это скрыть - я же вроде как люблю Перси и переживаю за его результаты.
Сейчас я шёл во главе процессии, освещая нам путь Люмосом и предоставив Чарли подталкивать нерешительного младшего брата вперёд. И, конечно, я был чрезвычайно горд собой: пока всё складывалось как нельзя лучше - Перси ни о чём не догадывался, а всю грязную работу я спихнул на Чарли.
Моё самодовольство, правда, оставило меня, стоило Чарли упомянуть Оливера и тем самым обнажить недостаток нашего в остальном безупречного плана. Мы вышли в общую гостиную Гриффиндора, и я пропустил Перси вперёд, чтобы иметь возможность обменяться с Чарли взглядами за его спиной. "Оливер?!" - одними губами произнёс я. Лицо моё выражало непонимание и логично вытекающее из него возмущение (так уж я привык): моё воображение поспешило подкинуть мне несколько объяснений создавшейся ситуации, в равной степени мне неугодных, – либо Чарли утаил от меня эту важную подробность, либо импровизировал, смело и рискованно отклоняясь от первоначального плана, - и, хотя я не торопился верить ни одной из версий окончательно, возмущение помимо моей воли заиграло на моём лице. В общем, проще говоря, на нём читалось: "Что ещё, блин, за Оливер?!".
- А Вуд, что, тоже уже?..
И тут я понял. Осознание обрушилось на меня тяжестью половозрелого упитанного громамонта*. Поняв, что не всё предусмотрел, я испуганно и чуть ли не беспомощно вытаращил на Чарли глаза, одновременно с этим удерживаясь от выражения своей досады в каком-нибудь смачном ругательстве (борьба, впрочем, неминуемо полностью отражалась на моём лице).
А Перси продолжал что-то говорить, притом по звуку я понял, что в это время он смотрит на нас снизу вверх, и поспешил стереть со своего лица все признаки смятения. Ещё не хватало, чтобы он это заметил и нам с Чарли (но что-то мне подсказывало, что здесь он мне не очень поможет) придётся придумывать очередную ложь - желательно правдоподобную и убедительную.
Как ни странно, стоило мне мысленно посетовать на возможную необходимость изобретения очередного лживого оправдания, оно тут же пришло мне в голову.
- Вообще-то Чарли не следовало тебе об этом говорить… - с как будто скрываемым раздражением  и укором шёпотом прорычал я сквозь зубы, особо выделяя "не следовало" и одновременно смотря на Чарли со смесью притворного раздражения и мольбы понять моё истинное намерение. Как я мечтал сейчас, чтобы Чарли умел читать мысли или хотя бы достаточно точно интерпретировать выражения моего лица, потому что, вспыли он от неправильно истолкованных слов и выражений лица, наша затея могла бы рухнуть.
Но Чарли – о, хвала тебе, Чарли! – всё понял правильно.
А Перси, не очень-то обращая внимания на нас – а может, нас спасали наш значительный рост и темнота хогвартских коридоров? – Перси продолжал рассеянно рассуждать о причинах странного порядка прохождения испытания. Я уже хотел было неубедительно соврать ему, что порядок произвольный, что преподаватели наугад тыкают в список студентов или тянут бумажки из Распределительной Шляпы (хотя вот эта деталь звучала бы как нельзя более правдоподобно!), но Перси без моей помощи пришёл к гораздо более выгодному выводу.
- Ну, да… - как будто смущённо поддакнул я. Впрочем, смущение было не совсем поддельное. Перси так искренне обрадовался нашей с Чарли якобы добропорядочности и братской к нему любви, а потом так искренне раскаивался в своём свинском поведении до того, что меня кольнула совесть. Может, Перси и не такой уж и мудак свинтус? Может, он плохо себя вёл только потому, что мы с Чарли к нему плохо относились и настроили других против него? И что мы, изверги такие, собрались с маленьким ребёночком делать? Не только подвергнуть какой-никакой опасности, но заставить его раз и навсегда разочароваться в братьях и, может, людях вообще?
Но я поспешил урезонить свою совесть. Одно проявление человечности не меняет всего прошлого гадства, что Перси совершил, и уж конечно не гарантирует, что он не совершит его в будущем. Нужно поганца проучить – и тогда он, может быть, научится уважать старших или хотя бы не переходить им дорогу. Если мы не сделаем этого сейчас, то рискуем нарваться на гнев maman, когда Перси ей наябедничает о нашем неблестящем поведении в школе.
Все эти аргументы я снова попытался телепатически (то есть, через строгий взгляд, конечно) передать Чарли, который на моих глазах как-то виновато обмяк, явно растаяв от таких душевных признаний Перси. В конце концов, мелкий говнюк может играть на нашей сентиментальности. Возьми себя в руки, Чарли!
- Ну конечно, - уже более уверенно подтвердил я мысли Персика. Я не смог удержаться от ноток самодовольства и – да, снова – раздражения: как будто братская любовь в данном случае так очевидна, что спрашивать просто глупо. – Теперь ты подготовленнее всех остальных первокурсников. Преподаватели наверняка это оценят.
Да, я снова играю на Персикином самолюбии. Да, это низко. И да, я надеюсь прибегнуть к этому оружию ещё не раз за сегодняшний вечер.
- Не злимся мы, не злимся, да, Чарли? – я игриво толкнул Чарли локтём. – И вообще, хватит болтать, шагай давай, мы уже близко.
Мы действительно подходили к кухне.

* Громамонт — это крупное серое африканское животное, весом до тонны, обладающее огромной силой. На большом расстоянии громамонта можно перепутать с носорогом. Он имеет толстую шкуру, которая отражает большинство заклятий и проклятий, острый рог на носу и длинный хвост, похожий на веревку. (Волшебные твари и где их искать).

Что Перси за человек такой! Ни масштабы, на минуточку, поистине огромной кухни оценить не может, ни додуматься самостоятельно, что учителям не обязательно лично за ним наблюдать, чтобы отслеживать его успехи (это все авантюра, авантюра, незаконный урок занудному Персику, нет никаких учителей, не забывай, Чарли. Но даже если бы были...), и авторитета к старшим братьям никакого. Обидно, между прочим. Разве мы его хоть раз подводили? (Ну, ладно, ладно, не такие уж мы и святые, но те, кто знают Персика, в состоянии нас понять, правда же?)
Предоставив Биллу объяснить все самому, как старшему и более красноречивому из нас двоих, я с молчаливым укором напополам со снисходительностью поглядывал на Перси, не давая ему усомниться в нашей компетентности (или, по крайней мере, надеялся, что свое - или наше общее с Биллом - отношение к Перси мне удается донести как можно точнее). Как только Билл максимально доходчиво объяснил нашему несмышленому младшему братцу его задачу, я пожелал Персику удачи (я же хороший брат и беспокоюсь об успешном прохождении им посвящения) и мы оставили их с испытанием наедине, сами себе, в свою очередь, ни в чем не отказывая - испытание-то для Перси, он пускай силу воли и тренирует, а мы перекусим, раз уж все равно выпала такая возможность.
Эльфы сунулись было с чаем и куском пирога к Перси тоже, но тот мужественно воздержался... что, впрочем, не означало, что поварята так просто отступят. Как бы не так! Привыкшие, что студенты за тем на кухню и наведываются, чтобы наесться до отвала, всегда готовые услужить и расстраивающиеся, когда оказываются не в состоянии угодить гостям, домовики лавиной нахлынули на маленького пришельца, искренне не понимая, почему же он ото всего отказывается и не может ничего отведать. Мне даже становилось жаль то одного, то других время от времени, но я старался почаще одергивать себя, напоминая, что домовики переживут как-нибудь, а Перси - так ему и надо, нечего быть такой занозой для всей нашей семьи (кроме мамы, которая души в нем не чает, и папы, которому не оставили выбора, любить мелкого зануду или нет).