Все последние дни смешались в кучу мрачных пугающих событий, щедро сдобренных длительными занятиями и огромным количеством домашней работы. Студенты пришли к единогласному выводу, что Клио Мьюз, возможно, все-таки не была серийной убийцей, держащей всю школу в страхе (как вовремя!), и снова начали паниковать с новой силой. Подозревать стоило каждого, потому Люси аккуратно постаралась держаться от всех подальше. Ходили слухи о каких-то тайных обществах, говорили о жертвоприношениях, кто-то предположил, что все это – какой-то ритуал по возвращению к жизни Гриндельвальда (или кого-нибудь еще, тут всегда было много интересных вариантов).
Из замка – который вдруг из огромного гостеприимного дома, превратился в маленькую тесную тюрьму, удерживающую ее в одном помещении с неизвестным психопатом (или психопаткой – в конце концов, что за сексизм?) – хотелось сбежать.
Потому в воскресенье за завтраком Люси подловила Энди в Большом зале (Почему именно Энди? Ну. Алиса опять с загадочным видом куда-то слиняло, так что альтернативы, в принципе не было. Нет, Люси не оправдывается. Пф, вот еще.) и предложила пойти погулять.

В прошлый раз, когда они пытались погулять вместе в выходные, все кончилось болезненно плохо – Клио чуть не сгорела, Энди чуть не сгорел, Лоркан чуть не сгорел, Гремучая Ива сбила с метлы Кейт, Лисандра обвинили в убийстве, а Люси споткнулась и немного потянула ногу.

Так что, возможно, в этот раз стоило пойти в какое-нибудь новое и интересное место. Либо просто держаться подальше от Ивы и игнорировать все женские крики (или мужские – снова, что за сексизм? Да, Люси читала как раз книгу про сексизм в маггловском обществе. Потрясающе увлекательно).
Было прохладно, и везде до сих пор навалом снега, когда они вдвоем вошли в Хогсмидт. Люси удачно потеряла перчатки несколько дней назад, потом заледеневшей ладонью вцепился в сравнительно теплую руку Энди. Тот немного напряженно молчал. Это позволяло Люси вдохновленно жаловаться на занятия Травологией. Звук собственного голоса позволял не думать о том, что все время лезло в голову.
Убийства. Что кто-то в замке: студент, призрак, преподаватель, кто угодно, какая-нибудь лягушка или паук даже (пауки страшные и явно понимают больше, чем хотят показать!) желает смерти. Может быть, он остановится на том, что есть. А может, даже вероятнее – продолжит.
Почему? В чем его или ее цель? Зачем нужно все это? Неужели это действительно какой-то ритуал?
- Меня укусила недавно зубастая герань, - вслух сказала она. – Она клевая, конечно, но кусается очень больно. О! – вдруг мрачные мысли сменились новыми и волнующими. Хейли же! – Как дела у тебя с Хейли? – странно, конечно, что девушка Энди (о Мерлин, у Энди есть девушка, как же это страннно!) ассоциируется у нее с зубастой геранью. – Я давно с ней толком не общалась, - протянула Люси и сжала руку Энди еще сильнее. – Пошли в «Три метлы», мне холодно, тебе не холодно?
Энди попытался по-джентельменски открыть перед ней дверь, но та, во-первых, открывалась в другую сторону, во-вторых, когда он осознал свою ошибку, рванулась вдруг из его рук – кто-то выскочил почти бегом из бара, на ходу натягивая капюшон.
- Эй, - оскорбленно прикрикнула Люси в сторону убегающей фигуры, но невежливый незнакомец уже скрылся в толпе. Люди вообще в последнее время стали какими-то грубыми. Жестокими даже.
Не говоря об очевидном - произошедшем с Клио, Люси давно заметила это растущее напряжение - и страх у всех в глазах. Все становились какими-то нервозными и злыми, просто потому что всем было очень и очень страшно.
Хотя, может она просто придумывает и все как-то иначе.
Может быть.
Они зашли внутрь – внутри было тепло и пахло свежей едой и свечным воском. Люси стащила с себя промокший насквозь плащ и довольно плюхнулась за ближайший свободный стол. В голове – сразу множество воспоминаний. Вот так они сидели, обсуждая грядущие репетиции, а потом – что делать дальше.
Втроем, правда. Теперь то, что Алисы не было рядом, вдруг стало ощутимым, и Люси почувствовала какой-то странный дискомфорт, и будто какую-то вину? Она бросила короткий взгляд на Энди, пытаясь проверить чувствует ли он что-то такое.
Впрочем, его лицо ничего такого не выражало. Энди как Энди.

Весна – пора любви, с мрачным удовлетворением думал Дара, глядя в окно на прекрасную во всех смыслах мартовскую погоду. Мартовская погода, мерзкая и гадкая по определению, в Англии была квинтэссенцией мерзопакости. Поэтому любил МакКенна только себя.
Он стоял перед зеркалом во весь рост и настраивался на лучшее. Лучшее заключалось в том, что вся творящаяся ересь когда-нибудь кончится. Обязательно она кончится, он уедет из этого злачного места, выкинет все эти интриги из головы и с радостью ухнет в жизнь, полную других приятных штук. А пока он торчал здесь практически в гордом одиночестве, маялся от скуки и думал о великих свершениях, периодически сбиваясь на мрачные думы о вечном. Свершения в его голове носили не самый приличный характер и колебались от «какая скотина пришибла эту мелкую девчонку» до «я оторву этому скоту руки, если он мне не вернет книгу». Между делом МакКенна сбивался  снова и уже думал о радостях потребления.
Организм намекал на то, что надо б залечь до лета в спячку, но Дара его игнорировал. Не придумав ничего умнее, как накинуть толстовку и бесцельно шастать по зданию, МакКенна сбежал из гостиной в поисках озарения, нужного для хода их расследования. 

В какой-то момент Дара отвлекся от тяжелых дум о произошедшем убийстве и задумался о прекрасном. Он резко осознал, что хочет кофе. Кофе он хотел из одной конкретной кофейни, в которую часто заваливался, когда был дома. Работала там симпатичная барышня, которая узнавала МакКенну еще за закрытой дверью, помнила, что он пьет и улыбалась так, будто Дара был светом ее жизни.
Она делала шикарный раф-кофе с ванилью. Хотя надо признать, она вообще варила отличный кофе, но именно сейчас слизеренец вспомнил именно о раф-кофе. Организм настолько его возжелал, что зубы свело. У Дары, как у собаки Павлова, включился рефлекс. Ему срочно захотелось сладкого. Суровый мир говорил, что хрен ему, а не маггловский кофе.
Такой нежный, немного терпкий, из лучших сортов кофе, которые оставляют на языке апельсиновое послевкусие. И ваниль.
Это была маленькая постыдная тайна МакКенны, его запретная страсть, о которой он никому не говорил. Дара выпал из окружающего мира и шагал уже автоматически, думая о той самой кофейне, в которой еще и десерты продавали. Шкет бы последнее поло отдал за тот чизкейк со свежими ягодами.
Он настолько погрузился в свои кофейные фантазии, практически чувствуя вкус кофе на языке, что не заметил, что в картине его мире что-то поменялось. Дара с разбегу влетел во что-то непонятное, длинное, говорящее и рыжее.
-  Scheiße! – зыбкая иллюзия кофейного счастья моментально улетучилась, оставив после себя другие рефлексы. МакКенна автоматически выругался, потирая ушибленный лоб и решил узнать, кто вернул его на грешную землю. – Луиджи, какого хера? Я о таком кофе думал. Во всем Лондоне такой не варят, какой я пил на каникулах.
Дара улыбнулся, протянул чуть не рухнувшему от таранного столкновения лоб в лоб рыжему руку и от души пожал. Потом плюнул на условности, дернул на себя и от души обнял так, что у Луи ребра затрещали.
- Собственно говоря-то… - МакКенна огляделся, вдруг осознал, что они находятся в одном из коридоров, и вежливо вопросил. – А какого хрена ты тут делаешь в воскресенье? Играем в детективов, изображаем из себя великих Шерлоков и разгадываем тайны мироздания?
Луи, видимо, задавался тем же вопросом. Но ответил.
Рыжий решил поспорить. Хотя, надо сказать, что поспорить он решил не сразу, а немного позже, когда Дара утащил его совсем в каком-то непонятном направлении. Но спор резко прекратился, когда Луиджи сказал одну из самых умных вещей, которые Дара имел счастье слышать на этой неделе.
Самых умных и тем не менее самых диких.
Оказывается, чтобы хоть как-то пролить свет на произошедшее в этих мрачных стенах, нужно срочно вырваться на волю.
Луи звал в паб «Три метлы» проверять раскопанную информацию и опровергнуть или подтвердить слухи, гуляющие по школе.

- А пойдем, - согласился МакКенна, обрадовавшись такой отличной возможности сбежать отсюда к чертовой матери хотя бы на пару часов и развеяться, погрязнув в раскопках новой увлекательной тайны.

Спросите Дару, за что он любит британскую весну.
Дара подумает и честно ответит, что в марте он не любит ничего. Мокро, сыро, грязно, дождь хлещет, ветер сдувает с ног, и с неба сыплются хлопья снега. Луи, наверное, весну любил чуть больше, но МакКенна себя не обнадеживал.
В Хогсмиде было немного радостней. Выходной по традиции выгнал всех двуногих на свежий воздух, и те гуляли, изображая радость. То тут, то там можно было углядеть знакомые физиономии, некоторым слизеренец даже кивал. Но путь лежал в «Три метлы», и Дара не отвлекался на всякие мелочи.
У входа в паб шкет любезно пропустил принцесс вперед и сам вошел следом, словно оказываясь в другом измерении.

В Метлах было людно, шумно, но возмутительно уютно. Собственно, как и в любом другом пабе, в котором Дара успел побывать за свою не самую длинную, но увлекательную жизнь. Он повертел головой в поисках свободного столика и уже было приготовился целенаправленно к нему переть, как что-то его отвлекло.
МакКенна вздрогнул и почувствовал себя лисой в курятнике, которую владелец оного любезно спросил, а что она тут делает.
За одним из столиков сидели знакомые лица, и одно из них, такое же рыжее как и Луи, с ними заговорило. Дара решил, что невежливо ему игнорировать прекрасных барышень, и улыбнулся. Сбегать за соседний стол уже было невежливо, да и рыжего не поймут. Пришлось подойти.
- Всем привет, - Дара кивнул сразу и Люси, и Энди, на лице которого была написана такая радость, что хоть вешайся. Самое то.
Просто в точку.
- Что мы тут делаем?
Они с Луи переглянулись. На лице у Дары расплылось искреннее удивление. Он скорчил нужную рожу и пожал плечами.
- Понятия не имею. Думаю, это шутки вселенной.
МакКенна невозмутимо приземлился за столик. Столь же непринужденно расстегнул пальто и начал выискивать официантку. Раскрывать карты и говорить о причинах, которые привели их с Луи в этот паб (кроме пива, разумеется), он не собирался и теперь гипнотизировал Луи.
Ври как последняя сволочь. Как в последний раз ври, но только попробуй нас сдать.
Дара еще раз улыбнулся своей фирменной улыбкой.
- Отлично выглядишь, - он машинально ответил комплимент Люси и умолк, снова оглядевшись и пытаясь найти хозяйку паба.

Отредактировано Dara MacKenna (2016-01-16 00:42:30)

Тепло быстро распространялось по телу, и Люси аккуратно потерла ладони друг о друга: надо же даже не заметила как сильно они замерзли на улице. А ведь весна, все такое. Немедленно захотелось есть: запахи, царившие вокруг, были восхитительны, и в животе негромко забурчало. (Сразу быстрый взгляд в сторону – не заметил ли Энди. Энди грустно рассматривал содержимое тарелок их соседей).
Они немного помолчали. Вполне возможно, оба просто ждали заветного появления Розмари – вечно изящной и улыбчивой, которая должна была изящно подойти и задать заветный вопрос о еде и напитках, возможно, до этого нараспев осведомиться тем, как у них дела или даже поделиться парой умиротворяющих сплетен, улыбаясь уголком рта.
Но Розмари все не появлялась, а неловкое молчание затягивалось, принимая отчетливые и неприятные очертания.
- Тема для разговора, - застучало где-то в голове. – Тема для разговора…
Тем не было, было голодное опустошение.
Тут снова открылась дверь и взору предстала необычная парочка: МакКенна – слизеринец, которого Люси аккуратно опасалась (как опасалась всех представителей зеленого факультета в разной степени), и кузен Луи, чье заспанное лицо выражало какое-то усталое страдание. Первые несколько секунд Люси смутно надеялась, что они просто столкнулись в дверях, и их совместное появление чудовищная ошибка судьбы. Но МакКенна ухмыльнулся и что-то шепнул Луи. Что здесь происходит?
В голове мелькнула безумная мысль, зацепившаяся за еще множество мелких мыслей, и вот уже перед ее глазами оформился дикий сюжет, в котором за всеми событиями последних дней стоял демонический слизеринец Дара МакКенна, обманом завоевавший даже дружбу ее кузена.
- Привет, - помахала она, тем не менее, а потом не сдержалась. – Чего вы тут делаете?
Главным, конечно, было это самое «вы» - это все было простым очевидным вопросом: вы двое, вы, с каких это пор вы вообще общаетесь?
- Всем привет, - начал говорить, конечно, слизеринец, Дара с его насмешливой улыбкой и легко пробивающимся иногда немецким акцентом. - Что мы тут делаем?
Он посмотрел на Луи. Луи посмотрел на Дару. Дара изобразил комично изумленное выражение лица.
- Думаю, это шутки вселенной, - наконец, серьезно предположил он.
Луи энергично и неправдоподобно закивал.
- Мы столкнулись у двери, - заявил он, и оба молча уселись за стол.
Атмосфера, которая и до того была мягко говоря неуютной, стала просто напряженной. Розмари все не было. Хотелось есть. Кажется, никому в голову не приходила тема для разговора.
- Отлично выглядишь, - произнес вдруг Дара. Первую секунду Люси не поняла к кому он обращается, а потом изумленно осознала, что тот смотрит прямо на нее.
- Ты тоже, - брякнула она в ответ, с трудом поборов желание сползти под стол. Щеки залила краска.
- Ненавижу слизеринцев,  мрачно подумала она.
- Эм, ну, как у вас дела? С расследованием, я хочу сказать. Или, типа, в принципе?... – попыталась неуверенно завести разговор Люси. Никакой общей темы в голову не приходило, разве что можно было бы обсудить квиддич. Но нет – мерлин упаси. Квиддич был даже хуже слизерина.

Отредактировано Lucy Weasley (2016-05-09 15:14:34)