Время бежит неумолимо. Кажется, только вчера мы с братом упорно не желали показываться в новой школе, устраивая всевозможные бунты, улавливая причины. Только вчера мы оказались в тех стенах. Но время слишком быстрое. Бог его жесток, перематывая наши жизни со скоростью света, смотря их как диафильм. Но Хронос обладает своеобразной милостью, позволяя нам сохранять себя в разные временные промежутки, сохраняя в образах все, что с нами происходило.  Время оставляет нам эти моменты-годы лишь воспоминаниями, которые мы будем хранить.
Время оставляет нам эти моменты лишь воспоминаниями, которые мы будем хранить до тех пор, пока живы.  Знаешь, их ценность особо остро осознаешь, когда забываешь. Когда снова открываешь их для себя, одновременно строя новые, которые вписываются в наши души сами, без нашего желания и с ним. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Но ведь речь идет не об этом, не так ли? Совершенно о другом.
Совершенно о другом. О том, что все закончилось. О том, что всегда после темных полос наступают светлые, если мы в них будем верить. Вера – это вещь в себе. Но, знаешь, я всю жизнь считала и буду продолжать думать о том, что мысли материальны. Если люди хотят быть счастливыми – они таковыми станут. Все просто, не правда ли?
Все просто, не правда ли? Но одновременно с этим так сложно. В определенные моменты так сложно хранить веру, когда ничто ее не поддерживает. Но ведь мы справились, правда?  Знаешь, что самое важное во всем этом?
Знаешь, что самое важное во всем этом? Жить. Не существовать, но жить. Тогда, когда эмоции сжигают. Война… приучает к осторожности. Привычки, привитые ей, остаются: например, до сих пор каждый день отправляю записки о том, что у нас все хорошо. Но самое главное вовремя понять, что теперь все будет хорошо.
Теперь все будет хорошо, веришь мне?  Что бы ни случилось. Мы снова справимся. В это тоже нужно лишь верить, родной. Каждый из нас нашел свое место в этом мире. Но кто сказал, что для того, чтобы чувствовать уверенность, нужно твердо стоять на ногах? Кроме этого нужно продолжать мечтать, знаешь?
Нужно продолжать мечтать, знаешь? Возможно, поэтому сейчас заканчиваю работу над проектом, который стал работой. С людьми, которых это так же вдохновляет. Многих мы с тобой знаем со школы. Знаешь, это искусство.
Да, искусство. Я упорно рассказываю тебе об этом взахлеб, заходя домой, скидывая туфли и на ходу практически запрыгивая на софу, устраиваясь удобно, чтобы закончить повествование. Слишком много эмоций. Сжигающих.
Сжигающих. Но ты говоришь одну фразу, которая заставляет меня замолчать. Странную и непонятную, но смысл которой заключается в одном – «то-чем-ты-занимаешься-полный-бред». Непонимающе смотрю на тебя, не зная, что сказать дальше.
Не зная, что сказать дальше. Это редкость – у меня обычно всегда есть слова. Хмурюсь, думая о том, правильно ли тебя поняла. Краткий анализ фразы в моих мыслях подтверждает это. Вот скажи, что делать?
- Что? – в темных глазах начинают мерцать искры.
Вот скажи, что делать? Знаешь, Ал, просто жить дальше. Но ты ведь не думаешь, что я оставила бы просто так такое? Нет, конечно. В нашей жизни должно быть что-то интересное. Кто сказал, что маленькая месть за слова не может оказаться забавной.
Забавной… знаешь, мои кузены всегда говорили, что с чувством юмора у меня огромные проблемы: иногда смешно не всем. Но стоит попытаться. Знаешь, что еще важно? Кроме того, что нужно жить? Необходимо сохранить внутри себя ребенка, который умеет радоваться всему, родной. Что ж, попробуем найти ту часть нас, которая отвечает за это?
Попробуем найти ту часть нас, которая отвечает за это? Думая об этом, замечаю, что в общем-то, нужно перевести тему. Но обида все еще отдается глухим голосом внутри сознания. Чтобы разбавить это ощущение,  осматриваю комнату. Мне нравится наш дом, знаешь? Он похож на нас. Дом – это люди. Он вбирает их душу.
Он вбирает их душу… Но речь не об этом. Смотрю на подушку софы и вазу на столе… заманчиво. Что выбрать? В итоге схватив подушечку, кидаю ее в тебя. Улыбнувшись, иду на кухню, чтобы вернуться с чаем. Люблю его заваривать – успокаивает. Чашки плывут следом по воздуху, оказываясь на столе. Расспрашиваю тебя о твоем дне.
Расспрашиваю тебя о твоем дне. Только в глазах сверкают искры еще ярче. Ты ведь знаешь, что я что-то задумала? Надо попытаться это скрыть, родной. Я пытаюсь, правда. Но уже не знаю, могу ли я успешно прятать от тебя что-то. Ответишь мне на этот вопрос?
Ответишь мне на этот вопрос, если я не произнесу его вслух? По привычке пишу записки нашим семьям, которые каждый вечер сообщают, что мы в порядке. Но на этот раз твоей матери уходит целое письмо… с предложением присмотреть за младшими. Ей нужно отдохнуть… а твои младшие брат и сестра, - Боги, они же самые милые дети в этом мире, - мне могли бы очень помочь, знаешь? Есть идея…
Есть идея… для ее реализации встаю глубокой ночью, когда ты уже спишь. В руках маркеры, которые светятся в темноте. Ммм… как давно не рисовала на людях? Со школы, родной. Но все новое – хорошо забытое старое, не так ли? В итоге на твоей щеке появляется запутанный узор из радуги, единорогов и диадем – того, что понравится твоей сестре. Маленькая Дора заинтересуется… тогда-то она мне поможет. Думаю, она захочет устроить симметрию на твоем лице. Ты как считаешь? Но это будет завтра.
Но это будет завтра. Ты рассчитываешь на выходной, Ал? Ммм… знаешь, мир иногда удивляет нас. В этот раз эту функцию выполню я. Прячу фломастеры для кожи до завтра. Завтра они будут принадлежать не мне. Ты милый во сне, знаешь? Я практически сейчас чувствую угрызения совести… и азарт. Не знаю, какое из этих чувств сильнее.
Не знаю, какое из этих чувств сильнее. Обняв тебя крепче, засыпаю. Старые кошмары практически не беспокоят меня. Сегодня Боги милостивы, избавив меня от них. Утром просыпаюсь по будильнику, быстро его отключая, чтобы ты не слышал: поспи, родной… спокойствие и бодрость тебе пригодятся. Нужно собраться к приходу гостей.
Нужно собраться к приходу гостей. Это быстро. Вскоре в доме уже слышится детский крик. Довольно улыбаюсь, обнимая младших, затем твою мать. Дети носятся вокруг, ища, чем себя занять.
- Где Ал? – Дора, полная энергии, только что не прыгает, требуя предоставить им тебя: они тебя обожают.
Дети – полные энергии, это прекрасно. Боги, в которых не верю, это же идеально, родной. Ты еще крепко спишь? Ммм… пора просыпаться.
- Хотите разбудить брата? – наклоняюсь к детям, получая в ответ усердные кивочки головами.
О, у них, кажется, на тебя, кроме моего, еще свой собственный план. Мне интересно, что будет, родной. Давай посмотрим.
- Тогда бегите. Кстати… у меня для вас кое-что есть, - в глазах пляшут искры веселья.
В глазах пляшут искры веселья, когда вручаю детям те самые светящиеся карандаши-маркеры, след от которых просто так не смыть. Я знаю, что они найдут «картину», оставленную ими. И знаю, что им будет интересно: дети всегда любопытны. Ты сможешь остановить их? Ты первый придешь к нам или они все же разбудят тебя? Интересно.
Интересно. Твоя матушка с интересом смотрит на эту картину, я лишь подмигиваю ей, говоря о том, что пара минут – она сама все поймет. Кажется, не смотря ни на что, Джинни сохраняет в себе то главное – умение жить и внутреннего ребенка, - в итоге, пока мы ждем вас, готовим завтрак, болтая о пустяках. Затем пьем чай, отвлекаясь от наблюдения, поэтому не сразу замечаем ваше появление в комнате. Смотрю на тебя, закусывая нижнюю губку, чтобы не рассмеяться.
- Доброе утро, Ал, - главная мантра на сегодня «Не-смейся-сейчас». - Садимся все завтракать?
Подхожу к тебе. Обнимаю. Все еще пытаясь не смеяться. Это даже мило, знаешь?
- Вот тут нужно дорисовать! У радуги не хватает одной полосочки! – твоя сестра достает тот фломастер, цвета которого недостает, тянется к тебе.
- Точно, пропущен фиолетовый. Как ты считаешь, родной? – тем временем взглядом указываю девочке на еще одну, большую упаковку фломастеров, лежащих на столике.
Их хватает твой брат, присоединяясь к сестре в ее рассуждениях на тему того, чего не хватает в композиции – мечей и рыцарей. Все, это невозможно. Начинаю тихо смеяться, прячась за чашкой чая.
- За этим интересно наблюдать, ммм, - тихий шепот для твоей матери, которая, кажется, тоже погружена в созерцание.
Так скажи, родной: я все еще могу скрывать от тебя что-либо, или ты читаешь все в моих глазах?

Отредактировано Morrighan Fawley (2015-11-09 23:16:36)