Вайолетт завернула было за угол, но почти тут же впечаталась в какого-то санитара. Она тут же, слегка отстранившись, кинула на него кокетливый взгляд и, уцепив под руку, плавно покачивая бёдрами, потратила на него немного своего природного обаяния, просто чтобы он довёл её до нужной палаты. Вайолетт и без этого типа прекрасно знала, где она находится, но в коридоре противно мигали все лампы, а напрягать зрение с такой силой ей было просто опасно. Но не дождётесь от Вайлы, чтобы она шла почти вслепую, хватаясь за стену. Она скорее напряжёт весь медперсонал. Наконец, она оказалась в палате, осторожно присаживаясь на край кровати Уильяма, который явно был увлечён чем угодно, но только не ей. И был единственным в этом мире, кому она это прощала вот так запросто. Вайолетт слегка тронула того за руку, заставляя обернуться к себе.
Привет, папа. Это я, Вайла. Твоя дочь.
В голосе Вайолетт звучит безнадёжность. Она спрашивает просто так, для проформы, потому, что точно уверена, что Уильям её не узнает. Он смотрит на неё с лёгкой смесью недоумения и улыбки и просто кивает. Она не уверена, что он понимает значение слова дочь. То, чем это слово наполнено. Но она как-то подслушала, что врач сказал Нику, что если отцу постоянно повторять что-то важное, что-то напоминать, то он это заучит. Раньше Уильям очень любил Николаса, но всегда баловал Вай. Она часто капризничала и говорила со своим отчимом просто по-хамски, а он терпел и верил, что однажды она станет мудрее. Она не стала мудрее, зато стала больнее. И в ней поселилась потребность почувствовать, как это, когда у тебя есть отец. Ей захотелось играть с ним в эти "дочки-отцы", если можно так выразиться. Ей осточертело быть падчерицей. Она ненавидела раньше то, как Уильям смотрел на своего родного сына, как гордился им. А теперь ей бы хотелось хоть раз поймать его осознанный взгляд. Почему-то от мысли, что теперь он не видит между ними никакой разницы просто пугала её. Вайолетт в этой палате становилась немного более тихой и робкой, не потому, что утруждала себя правилами приличного поведения в больнице, просто эти стены нехорошо давили на неё. Напоминая о том, что через год она сама может здесь оказаться - как слепой беззащитный котёнок. Вайолетт закинула ногу на ногу и, вздохнув, взяла из его рук газету, которая так заинтересовала отчима, чтобы прочитать нужную статью, приведшую его в состояние такого возбуждения. Ничего особенного, но, видимо, он что-то нашёл там, глядя на девушку, словно маленький мальчик, которому подарили машинку. Если бы медсестра назвалась его дочерью, он бы тоже также спокойно её называл. Вайолетт всё равно оставалась собой. И всё равно брезгливо косилась на одеяло - не дай Мерлин, испачкает свою безупречную одежду об этот больничный кошмар. И всё равно она думала не об отчиме, а о себе. О том, что без него в доме стало как-то не так, как-то пусто, и ей хочется, чтобы всё было, как раньше. Моргана, ну почему Николас хоть раз в жизни не сделал ей на Рождество прекрасный подарок и не сошёл с ума сам? Вайолетт раздражённо поморщилась, взглянув на Уильями - всё-таки он одним своим видом напоминал о его неугодном ей сыне. И Вайолетт не добрая фея, чтобы возиться с полоумным стариком больше, чем полчаса. Она решительно поднялась и готова была уже распрощаться, как вдруг какие-то приборы завыли, а Уильям заметно занервничал. Вайолетт, сохраняя видимую невозмутимость, вышла из палаты, старательно всматриваясь в стены, чтобы не столкнуться с ними лбом и поманила пальчиком медсестру с таким видом, словно та должна была бросить дела и нестись к ней со всех ног. Кратко обрисовала ей ситуацию и развернулась было в сторону где, как ей помнилось, значилась табличка выход, как взгляд её натолкнулся на того, кого она не ожидала увидеть здесь в этот день - Николаса, который явно грел уши, вслушиваясь в её объяснения медсестре.
Какого чёрта ты здесь забыл, ошибка природы?
Она задала этот вопрос так, словно в этой палате лежал не его родной папа. Вайолетт всегда ненавидела Ника ещё и за то, что его отец был жив и здоров. Вайолетт закатила глаза, мечтая о стакане кипятка в руках, чтобы вылить на голову этого бездаря. Он не может даже хотя бы глаза не мозолить ей. Хотя Вайолетт, демонстративно стучавшая каблуком об пол, намекая тем самым, чтобы тот пошёл вон с её глаз, слегка взволновалась от мысли, что ей не хотелось, чтобы Ник знал, что она здесь бывает. Чтоб Мерлин с Морганой его забрали к себе! Ну почему его в детстве не придушили? Вайолетт не имела бы ничего против и даже раз в год готова была бы носить чёрное платье и думать, что из него могло вырасти что-то путное. А так она видела, что не выросло. Вайолетт скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела ему в глаза.

Если кто из нас отирается, так это ты. Отираешься, ошиваешься и приползаешь. Я обычно прихожу, как это свойственно двуногим и разумным личностям - хотя откуда тебе знать, что им свойственно.
Вайолетт презрительно улыбнулась, озарив своё лицо той степенью брезгливостью, которой она пыталась окатить Ника при каждой новой встрече. Она откуинулась спиной, оперевшись о дверь палаты, не давая ему никакой возможности её обойти и просто молча войти к отцу - такого удовольствия она ему не доставит, даже если придётся проткнуть его самолюбие своим остриём каблука.  Если она и собиралась идти по своим делам, то передумать ей ни что не мешало - теперь она не отступит из принципа. Да и разве можно упустить такой заряд позитива, как слегка перекошенное гневом лицо этого существа, притендующего на статус волшебника. Хотя ему больше подошло бы быть в обличии кентавра - тогда можно было получить хоть какую-то пользу с него и брать деньги с детишек за то, чтобы он покатал их на спине. И жил бы в лесу - так что кругом - лепота. Но мечтать, как говорится, не вредно. Она прищурилась и всем своим видом отобразила полнейшее омерзение, которое въелось в неё так глубоко, словно на его появление в ней уже просыпался безусловный инстинкт.
Подыскиваю, дражайший братец - кролик, но только тебе. Ты же так хотел быть поближе к папочке, не так ли?
О да. Братец кролик - её любимые слова в адрес Николаса с той самой поры, как он позарился на эту рыжую Уизли. Сначала Вай поверить не могла, что брат решил так низко подмочить её репцтацию - да, порой она забывала, что не все вещи на свете делают ради неё или ей назло - и едва ли не в истерике доказывала Кэти, что он просто вот так решил показать всем, что раз её брат может с такими встречаться, то значит сестра может с такими дружить. Эта мысль вводила её в такую панику, что Катарина серьёзно удержала её оттого, чтобы срочно не оторвать брату голову - потому, что мёрвый Николас не такой позор, как живой. Но с той поры её ненависть к нему приобрела совсем иные, неведомые досели размахи.
Иди - ка ты подобру, поздорову отсюда. Топай домой и играй в свои игрушки.
В голосе девушке звучали те нотки, которые всегда появлялись в нём, когда она твёрдо решала добиться своего любой ценой. Да, братец забывал об одном её преимуществе - она всё равно оставалась хрупенькой девушкой, а он громилищем, и она непременно сыграет на этом и расставит акценты, как то нужно ей. И, вновь сощурившись и в который раз проклиная потёмки этого коридора, она различила фигуру в белом халате, направляющуюся явно в их сторону. И тут же присела на короточки, явно слегка удивив Николаса этой несколько неадекватной выходкой. Хотя они, можно сказать, в писхушке, здесь ли вести себя нормально. Так вот мало того, на лице её проявилось очень старательные попытки выдавить из себя слёзы, что ей наконец удалось. Правда, для этого пришлось слегка помотать себе нервы и представить, что Николас прознал про её заболевания или назначил тенировки по квиддичу на глубокий вечер и распознал, что её можно легко забраковать по негодности по глазам. И теперь этот идиот думает, конечно, что они с мамой замыслили гадость против Уильяма, что б его. Не Уила, а Ника, само собой. Нет, всё это не то. Эрик испортил её новое платье, разрезав его ножницами - то самое, в котором она собиралась блистать в качестве королевы вечера - проклятье. Она вылетает из школы раньше, чем Николас, которого принимают в состав сборной по квиддичу - вот тут почему-то её пробрало, и она разрыдалась совершенно серьёзно. И только когда озабоченная подплывшая к ним фигура целителя, занимающаяся их отцом, положила ей руку на плечо и его мягкий голос спросил, что случилось, она, всё также рассеянно "истеря" на полу, принялась в исступлении бормотать такое, что у Ника как минимум должна была отвиснуть челюсть. Так нагло она ещё не подставляла его.
Я просто хотела попросить Николаса не покупать папе лекарства вот так бездумно - он ведь может сделать ему хуже. Я так беспокоюсь за папу, а Николас не желает и слушать. И каждый раз что-то приносит с собой. А теперь папе стало хуже и, когда я предположила, что это может быть как-то связано, он ударил меня. Мерлин, у меня голова сейчас просто треснет.
Да, она была дрянью, но сейчас так отчаянно держалась за голову, будто он и правда сорвался и врезал ей со всей дури. Да и она умела делать ставки на свою наблюдательности - он так замучил руководство больницы своими бесконечными распросами, недоверием и всё такое, что никто бы не удивился, если бы этот парень, отчаяшивь, пошёл на те меры, о которых сейчас как по маслу врала Вилка, ради того, чтобы вернуть себе прежнего отца. Целитель, подав Вайолетт платок, который она судорожно, с придыханиями и всхлипываниями, для повышения эффекта, мяла в руках, буравил Николаса подозрительным взглядом, а она с трудом сдержала вполне довольную собой улыбку. Конечно, кто поверил бы в её рассказ, окажись она на пороге палаты Уила впервые - но вот только не знал братец, не ведал, что она навещала Уильяма как по часам, да и не надо ему было об этом знать.

Вайолетт только готова была развернуться и продемонстрировать невинно убиенную в ней актису на полную мощь, как Николас решительно прервал грозившийся начаться спектакль, довольно грубо - что со стороны, наверное, позиционировалось, как решительно, потащил её подальше от палаты и от зрителей. Заведя её в какой-то закуток, братец немедленно отпустил руку Вайолетт, и та отодвинулась от него, глядя с таким выражением, будто бы видела перед собой нечто до невозможности противное, впрочем, уж в этом Николас отвечал ей полной взаимностью. Вайла яростно потёрла локоть и уставилась на Николаса с такой ненавистью, что, казалось, сейчас кинется на него с кулаками. Но она была язвой, но не идиоткой, чтобы делать это сейчас, тем более, что в глубине души даже она сама понимала, что реакция его была вполне оправданной. Но вы же не думаете, что Вайолетт могла бы устыдиться как-нибудь? Она всегда предпочитала действовать так, как было бы удобнее ей самой, в ущерб ли другим или как. Сестра немного не в себе. Всё, на что хватило ограниченной фантазии, Никки?
Он просто терпеть не мог, когда она его так называла, что заставляло девчонку чаще всегоприбегать именно к сему прозванию. Вайла, очень иронично передразнив интонацию Николаса, усмехнувшись просто - таки препротивнейше, упёрла в него свой неприятный взгляд, уперев руки в боки и даже не думаясь двигаться с места. Неужели Николас думал, что сейчас она испугается, подожмёт хвост и покорно ускочит восвояси? Да ни за что в жизни, просто из принципа, да и разве может она пропустить эту картину маслом по имени вбесившийся братец. Если уж совсем откровенно, то даже Вайла начала слегка побаиваться, что ещё тут может выкинуть её окончательно слетевший с катушек братец-идиот, всё же и она была бессмертной и он не был святым. Но, Мерлин и Моргана, если бы она вообще была пугливой девушкой, то точно не встречалась бы с таким парнем, как Даррелл Нотт, которого люди с инстинктом самосохранения обходили за версту.
Это ты совсем чокнутый, дитя окраин, если вообще решил, что можешь связаться со мной. Ну, конечно, бедный растерянный санитар и не знает, что думать. Но неужели ты думаешь, мне составит труда сделать так, чтобы поверили все?
Она умела быть милой и непринуждённой, она умела подольститься к тому, к кому ей нужно было и сказаться невинной овечкой, но брату такой радости не досталось - она была резка на язык, вздорна, груба и совершенно не стеснялась в словах и выражениях, даже не пытаясь хоть сколько - нибудь держать себя в узде. Вайолетт хитренько прищурилась с весьма самодовольным видом, постучав своим довольно длинным коготком по собственному подбородку, создавая видимость, будто бы она ещё раздумывает, удастся ли ей задуманная театральная постановка. Конечно, это ерундовое сегодняшнее происшествие должно было в идеале послужить Николасу даже не уроком, а предупреждением, что в изощрённости ему с ней даже пробовать тягаться нечего. И она смотрела на него с таким ликующим видом, словно без слов провозглашала - я побеждаю всегда.
Да катись ты со своими советами к монахам. Да, я навещала Уильяма. И, знаешь, без тебя мы очень даже недурно провели время вместе.
Вайла резко выплюнула ему всё это в лицо, на сей раз совершенно искренне, не лукавя и не лицемеря. Она себя прекрасно чувствовала с отцом без компании этого олуха, а отцу, наверное, вообще было не так уж и важно, кто именно возле него носится, для него будто все были на одно лицо - и заново узнавая то Вайлу, то Ника, то Эрика, он столь же успешно их забывал.
Это ты меня ещё не знаешь, ошибка природы. Ну что ты мне сделаешь, несчастный? С метлы скинешь? Идиот. Ты настолько жалкий и немощный, что никогда и ничего никому не сможешь сделать. Неудачник. Пора бы тебе уже с этим смириться.
Ник, по сути, был совсем неплохим, возможно, немного вспыльчивым, но столь же отходчивым человеком, в ней не было той злобы, что скрывалась в глубинах души его сестрицы. И, наверное, поэтому он заслужил иметь то, что имел. Искренние и недвусмысленные отношения, например. Которым Вайолетт, что бы она там не говорила, завидовала, потому, что порой ей тоже хотелось, чтобы и у неё всё было чисто и гладко. Хотя это всегда казалось ей до зубного скрежета скучным, было что-то в этой жизни, что она упустила, и чего теперь ей отчаянно не хватало для счастья. Но если ей плохо, с чего это Николасу должно быть хорошо? Провоцировала ли она его? Вероятно, потому, что у неё натура сама по себе вредная, мерзкая и провокаторши. Ей хотелось взбесить Ника так, чтобы он просто изнутри подорвался. И чтобы не смел ей указывать, куда ей идти. Мимо шмыгнул какой-то человек в белом халате, а на лице Вайолетт расцвела самая человечная из всех возможных улыбок - со стороны очаровательный сестро  - братский разговор, ни больше ни меньше, хоть пример берите с этих двоих.