Бестолковый Вудстер. Как вообще его приняли на Райвенкло? Самое место ему на Гриффиндоре, а еще лучше где-нибудь под замком, чтобы не лазил где попало и не заставлял своих близких среди ночи сознательно ломиться в Запретный лес.
Разозленная гриффиндорка почти бегом пересекала двор Хогвартса, ругая друга детства на чем свет стоит.
Вы спросите почему в два часа ночи она направлялась в Запретный лес, при этом предварительно наврав своему парню и, соответственно рискуя заработать себе проблемы не только от профессоров, которые могут ее поймать, но и от обманутого слизеринца?
А предыстория была до банального проста. После ужина они встретились с Ником в одном из пустых кабинетов Хогвартса, что так часто служили убежищем для разномастных парочек. Это был фактически первый вечер за эту неделю, который они смогли выкроить, чтобы побыть наедине, и поэтому не было ничего удивительного в том, что они потеряли счет времени. Спустя пару часов после отбоя Ник все же решил, что им обоим стоит пойти и немного поспать, потому что завтрашние уроки никто не отменял, да и тем более, чем позже, тем больше шансов нарваться на кого-нибудь из дежурных и заработать себе массу проблем. Слизеринец, конечно, вызвался проводить ее до Гриффиндорской башни, и они вполне удачно и практически без приключений прошли почти до самой гостиной. Однако, за очередным поворотом они заметили патруль старост, и были вынуждены спрятаться в одной из ниш.
Проходящие мимо старосты оказались шестикурсницами факультетов Райвенкло и Хаффлпафф. И именно их, невольно подслушанный разговор, и стал причиной того, что сейчас девушка направлялась в Запретный лес.
Потому что словосочетания вроде «Райвенкло и так чуть ли не в минусе, а Вуд опять не ночует в комнате.» и «я слышала как он сегодня спрашивал что-то про Запретный лес» обрисовали ей вполне живописную, но абсолютно не устраивающую ее картину.
Наспех распрощавшись с Ником (который, кажется, заподозрил что-то неладное, потому что давние дружеские отношения Роксаны и Энди не были для него секретом)  и торжественно соврав ему, что она направится прямиком в гостиную и не будет заниматься «чужими» проблемами, Роксана развернулась на сто восемьдесят градусов и направилась прямиком к выходу из школы.
Она знала, почему он себя так ведет, понимала, почему последнее время с Энди столько проблем, что родные его не узнают, а профессора сбились с ног, пытаясь урезонить ставшего абсолютно неуправляемым Вуда. И видит Мерлин, она была рядом с ним. Она всеми силами старалась поддерживать его, старалась не винить за его странные и порой жесткие поступки, пыталась защищать его перед остальными, уверяя их в том, что их нотации никак не помогут ему прийти в себя, что нужно просто быть с ним рядом. Чтобы он знал, что есть те люди, на которых он может положиться, которые могут разделить и помочь справиться с его болью.
Но всему есть предел. Она старалась быть всепонимающей и всепрощающей, когда он вел себя невыносимо, когда грубил, когда она переставала узнавать его. Но она не собиралась молча смотреть, как он нарывается на неприятности, как он губит себя, как ломает свою жизнь.
Именно поэтому Кейси, не задумываясь, направилась ночью в Запретный лес. Она знала его всю свою жизнь, он был ей, фактически, как брат. И она никогда и ни за что не оставит его одного.
Роксана почти вплотную приблизилась к входу в Запретный лес, когда увидела, как темный силуэт отделился от тени лесного массива. Она не могла не узнать эту фигуру. Да и кто бы еще шлялся ночью по лесу? Это был Вуд.
Она подбежала к парню, оглядывая его с ног до головы и пытаясь убедиться, что с ним все в порядке. Она успела заметить несколько сильных царапин, но в целом он, кажется, был жив и здоров.
- Чертов придурок, - выругалась девушка, взяв парня за руку и пока тот, вероятно, еще пытался сообразить, откуда здесь взялась младшая-Уизли, утащила его обратно в  замок, где они вошли в очередной незакрытый кабинет. Заперев дверь заклинаниями и наложив заглушающие заклятия, гриффиндорка резко обернулась к парню, все еще стоявшему где-то у входа.
- Прекрати так делать, Вуд, прекрати! – она давно так не кричала, тем более на Энди, если вспомнить то они вообще редко ругались, до этого самого момента. Но это так долго копилось в ней, а сейчас она к тому же была так напугана тем, что с ним могло что-то произойти, ведь чем дальше, тем больше его выходки выходили за рамки его безопасности.
- Какого черта ты делал в Запретном лесу? Какого черта ты вообще творишь последнее время? – она продолжала кричать и сама не узнавала себя. Предыдущие разы, после очередного беззакония, устроенного младшим-Вудом, она просто спокойно говорила с ним. Убеждала в том, что она понимает его, что он может поговорить с ней о том, что его беспокоит в любое время, когда он будет готов, что все очень переживают и хотят ему помочь. Но время шло, а ее слова не имели никакого эффекта. Вуд продолжал изгаляться самыми разнообразными способами, родные продолжали узнавать его все меньше, а она по-прежнему так и не дожидалась от него разговора по душам. И его тишина угнетала ее. Он был замкнут, а она отчаянно пыталась найти способ ему помочь.
И вот сегодня, кажется, злость на собственное бессилие в купе со страхом за друга нашли выход в этой спонтанной истерике, направленной на Вуда.
- Хватит молчать! Ты должен со мной поговорить! Ты слышишь? Я больше не желаю слышать твоих отговорок. Я не какая-то там левая девочка со стороны, перед который ты не несешь никакой ответственности. Мерлин, ты вообще еще помнишь такое слово как «ответственность?» Я больше не буду молча ждать, пока ты придешь в себя! С меня хватит, Вуд! – как же долго должно быть все это копилось в ней, если она была почти не в силах прекратить этот поток отчаянных криков и давно невысказанных упреков.

Она заметила, как быстро он принял оборонительную позу, снова скрывшись за непонимающим видом и привычными отговорками. Она знала его всю свою жизнь, и именно поэтому ей было так тяжело видеть эту маску отчужденности, которую он одевал каждый раз, когда она пыталась с ним поговорить.
Иногда она вспоминала, каким он был до всего произошедшего, какими были их отношения. Но сейчас ей все чаще казалось, что это было миражом, она начала ловить себя на мысли, что начинала забывать какими они были. И это пугало ее.
Он не хотел быть откровенным, привычное "все в порядке" было его щитом и броней на протяжении последних месяцев. Она видела как он закрывается от внешнего мира подобным образом миллионы раз, просто раньше она пыталась не давить на него,  ждала когда он сам найдет в себе силы поговорить о том, что он чувствует, но время шло и Кейси понимала, что он может никогда не заговорить об этом сам.
Он стал совсем другим, он искал аффектов, рисков, всего того, что могло заглушить его боль. Может, он даже сам не отдавал себе в этом отчета, но она видела, как он без разбора ввязывался во все сомнительные мероприятия, проворачиваемые в Хогвартсе. Конечно, Роксана была не примером для подражания в этом вопросе, но все-таки Кейси знала тонкую грань, которую нельзя переступать, грань, которую Энди готов был вот-вот потерять.
Именно поэтому она так отчаянно пыталась поговорить с ним. Она была уверена в том, что ему станет хоть немного легче если он поговорит с ней, если расскажет, откроется.. Но он смотрел на нее чуть прищурившись и совершенно не собирался быть честным, отвечая на ее вопросы.
- Энди, - она чуть сбавила тон, в последней надежде поговорить с ним спокойно. Хотя сдерживать себя ей  было довольно не просто, внутри бурлил вулкан эмоций, требующий выхода, желающий встряхнуть Вуда, чтобы тот наконец-то пришел в себя. Но она решила предпринять еще одну попытку душевного разговора, до того как обрушит на парня все, что так долго копилось в ней.
- Я хочу услышать, что ты на самом деле чувствуешь, - совсем тихо произнесла девушка, подойдя ближе к парню. Она снова заметила его расцарапанные руки и подумала о том, что обязательно нужно залечить царапины, как только он позволит. Вот уж в чем Роксана была мастером, так это в колдомедицине, что вовсе не было удивительным учитывая большое количество кузенов, кузин, а также друзей, обладающих потрясающей способность влезать в самые опасные авантюры.
- Ты очень изменился, Энди, ты можешь это отрицать, но это заметили все.. То, что ты творишь, уже не вписывается ни в какие рамки, я знаю, что я плохой пример для подражания в этом плане, но ведь речь сейчас не обо мне. Остановись, я прошу тебя. Ты думаешь, я не знаю, что изменилось, что ты стал совсем другим? Думаешь я не пойму если ты расскажешь? Это ведь из-за Ким. - она подняла глаза, встретившись взглядом с Вудом. В ее глазах было столько сочувствия, столько понимания, столько боли.
Они впервые заговорили об этом, сама Роксана впервые за долго время произнесла имя подруги. Она могла сколько угодно казаться смелой гриффиндоркой, сколько угодно пытаться помочь другу детства, но на самом деле никто не знал, как тяжело ей самой далось все произошедшее.
-   Я не уверена, что ты сам до конца понимаешь, как сильно все пошло наперекосяк. Я ждала, что ты сам придешь, что сам захочешь поговорит о том, что происходит, но ты не пришел.. Я очень хочу тебе помочь, просто не знаю как.. Поговори со мной об этом, Энди, просто поговори.

На какое-то мгновение, она почти поверила, что он вот-вот с ней заговорит, вот-вот решится поделиться тем, что гложет его изнутри, что сподвигает на все эти странные, опасные поступки. Но лишь на мгновение. Потом он снова закрылся, спрятался за очередным "давай не будем об этом" и чередой вопросов к ней, которые по его мнению, видимо, должны были отвлечь ее внимание от основной проблемы. Но она слишком долго копила этот страх за него в себе, слишком долго ждала,что вот-вот все наладится, что все станет как прежде или хотя бы похожим на то, как было раньше, слишком долго, чтобы так быстро отступиться от него сейчас.
-я знаю, что делаю, и как-нибудь уж не пропаду.
- Я знаю, Энди, только я пропаду..- ответил она парню, игнорируя все его предыдущие вопросы, сейчас речь не о ней, тем более он и сам прекрасно знал как, и главное почему она здесь оказалась.
- Ким не была мне родной, как тебе,но она была близким мне человеком, мы дружили с детства, так же, как и с тобой, и может быть ты никогда этого не замечал, но не одному тебе тяжело дается то, что произошло..я знаю, это глупо сравнивать твои чувства и мои, но я лишь хочу сказать, что ты зря думаешь, что я могу не понять того, что с тобой происходит. Я знаю, что ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое, но я просто не могу.. я так боюсь, что с тобой может что-то случиться, если что-то произойдет, то это я пропаду, Энди. - она смотрела в глаза парню и думала, как сильно оттенок затаенной в них боли похож на то,что она видела в глазах отца. Это было еще одной веской причиной по которой она хотела помочь другу детства.
Как же все запуталось, еще в начале года они и не подозревали как сильно усложниться их жизнь, с чем они столкнутся, что им придется пережить. Все пошло наперекосяк еще в январе. Прошло уже несколько месяцев, а лучше не становилось..
- Я вижу в твоих глазах то же, что и в глазах папы. Знаешь, когда я была младше, я никак не могла понять, почему папа решил назвать сына в честь брата. Ведь это вечное напоминание. Это так сложно. И для самого Фреда тоже, - Роксана вспомнила многочисленные и всегда очень долгие разговоры с братом, у которого в последнее время, появились маниакальные мысли о том, что он может чем-то разочаровать отца, что тот вдруг решит, что он слишком похож на его брата-близнеца или наоборот не похож вовсе. Роксана видела, как сложно бывает брату в такие моменты и всегда уверяла Фреда в том, что это все глупости, которые он сам себе накручивает. Что он никогда не разочарует отца. И она была действительно уверена в этом, потому что знала одну очень важную вещь: отец любил Фреда и это было единственным главным во всем этом.
- А потом я все поняла. Дело не в напоминаниях. Потому что несмотря ни на что, это все равно никогда не пройдет. Никогда. Но, папа двигается дальше. И я знаю, что Фред, как бы он там не параноил на этот счет, делает его по-настоящему счастливым. Я не к тому, что тебе надо найти жену и срочно завести детей, но все твои опасные игры на протяжении последних месяцев не спасут тебя от пустоты, образовавшейся внутри, и не сделает тебя счастливым. Ничего не изменится и я не буду тебе врать, что со временем тебе станет сильно легче и ты обо всем забудешь, но тебе просто надо научиться с этим жить, найти что-то что сможет снова сделать тебя счастливым, что -то что поможет тебе двигаться вперед, и это что-то точно не сомнительное время препровождение в ночном Запретном лесу - ей показалось, что всю эту задушевную речь она произнесла на одном дыхании, хотя она сама понятия не имела откуда в ней взялся поток этих слов и высокий слог. Роксана никогда не была супер знатоком людей, но в ней самой было что-то такое очень душевное, позволяющее ей видеть в других иногда чуть больше, чем они хотели показать.
- Ты знаешь, что я не часто веду душеспасительные беседы, потому что я не психолог и тем более не душеспаситель, - девушка неловко усмехнулась, будто сама отчасти стеснялась прочитанной парню лекции - и пример из меня, мягко говоря так себе, но я знаю тебя с раннего детства, ты очень дорогой для меня человек и я, просто очень хочу, чтобы ты был счастлив. Я не хочу лезть тебе в душу против твоей воли, но очень хочу, чтобы ты не воспринимал меня как назойливого сочувствующего не понимающего, что ты на самом деле переживаешь. Потому что на самом деле я очень стараюсь это понять и мне было бы намного проще, если бы ты поговорил со мной о том, что ты чувствуешь. Это сложно, но если ты не хочешь делать это для себя, сделай это для меня, пожалуйста..

Роксана смотрела на парня и думала, что он, наверно, и правда сказал куда больше, чем собирался, и это можно было назвать ее маленькой победой, вот только на душе все равно скребли кошки, кажется, даже сильнее, чем до начала самого разговора. Вуд отчасти был прав, облегчения это не приносило. Но Роксана почему-то верила, что если об этом не говорить, то будет еще хуже, потому что все что не было высказано так и останется тонной чувств на душе. Он говорил, что со временем станет лучше, но она знала, что потребуется слишком много времени, может быть, даже чересчур. А пока он еще миллионы раз успеет влипнуть в опасные ситуации, которые не известно чем закончатся, хоть он и говорил, что будет давать меньше поводов для волнений, но она знала, что он не сдержит обещание. И все эти разговоры, которые она так ждала, ни к чему их не приводили.
Она никогда не была любителем драмы, и в действительности редко драматизировала, но здесь и сейчас она просто не видела ничего другого. Это было словно замкнутый круг.
- Энди, Энди..ты, конечно, не просил ни опеки, ни заботы, но как бы эгоистично это не звучало, это не только для тебя. Все эти попытки поговорить, вразумить, уберечь. Мне это нужно больше, чем тебе. Потому что я совсем не такая храбрая, какой принято быть настоящей гриффиндорке, потому что мой мир пошатнулся вместе с твоим и я панически боюсь, что он снова даст трещину, что снова что-то произойдет, что я снова потеряюсь кого-то из близких мне людей. Я очень боюсь за тебя, за Фреда и за всех остальных
И тут произошло то, чего кажется не ожидал не один из них, Роксана села на парту, закрыла лицо руками и заплакала. Она всегда была очень боевой, смелой, никогда не сдающейся. Бойкая девчонка, готовая вовремя взгреть какого-нибудь нахала или кого-нибудь из своей многочисленной родни. Но ей было всего шестнадцать, и были вещи, которые она была еще не в состоянии преодолеть так просто. И она не хотела, чтобы Энди или кто-либо другой был свидетелем ее слабости, не хотела чтобы он видел ее слезы (впервые с тех пор как она плакала в саду дома Вудов, когда упала с дерева, на которые пытались взобраться семилетние Энди и Кейси). Она не считала, что имеет право на эти слезы, тем более перед тем, кому она так отчаянно хотела помочь. Но кажется, сегодняшний страх за Вуда, стал последний каплей в сумме всего пережитого за последние несколько месяцев. По сути она даже не знала, почему плакала. Просто она так долго ждала этого разговора по душам, надеясь что от этого что-то изменится, что-то станет по-другому, станет лучше. Но лучше не становилось и легче тоже. Она не могла помочь Энди, не могла помочь самой себе или кому-либо еще. Она просто не сумела. Он был прав, стоило просто оставить его в покое и не лезть ему в душу, не требовать ответа, не бередить душу. Почему она решила что знает лучше, что ему нужно? Она ничего не знала и ничего не могла с этим поделать.
И это осознание собственно бессилия сейчас струилось горячими слезами по бледным щекам. 
- Прости, - бормотала девушка сквозь поток слез, - прости меня, я просто, просто не могу тебе помочь. Я не должна была заводить этот разговор, не должна была на тебя срываться и лезть в душу тоже не должна. Прости.
Тихие рыдания переходили почти в истерику, худые плечи вздрагивали при каждом всхлипе. Почему она вообще подумала, что может быть способна на что-то подобное.

Слезы смывали боль и усталость, страх и бессилие. Энди обнял ее и ей стало капельку легче. Она не была любителем драм, но иногда просто нужны были такие минуты слабости. Чтобы избавившись от тонны чувств на душе, снова найти в себе силы, чтобы быть сильной.
Истерика постепенно утихала, и спустя несколько минут, о недавней вспышке напоминали лишь мокрые дорожки слез на щеках.
Нет, Роксана вовсе не была среди тех, кто привык накручивать себя без повода. Всегда привыкшая быть храброй и настойчивой, она была готова бороться со всем, что встанет на пути, считая, что только действиями можно что-то решительно изменить, чего-то добиться, кого-то спасти.
Может быть, именно поэтому ее не способность никакими действиями изменить что-то для Вуда так сильно выбила ее из колеи. Но слезами она тоже ему не поможет.
- Веду себя как ребенок, - она сердито смахнула слезы с щек, - прости Энди, не хотела топить тебя под всем грузом своих как обычно чрезмерных чувств, - девушка слабо усмехнулась.
Да, в этом была вся она, если эмоции то катастрофичные, если чувства, то через край. Весь ее характер с присущим ему эмоциональностью и чрезмерной чувственностью, заключался  в одном простом слове "слишком". И иногда даже самой Роксане было сложно справиться с собой.
- Ты не можешь гарантировать сохранность близких, тут ты прав, но можешь гарантировать свою сохранность, - вдруг сказала гриффиндорка.
Вот оно, единственное важное, что она могла получить от этого разговора. Его обещание. Не отмашку, не отговорку, а настоящее
обещание быть осторожным. Разве не это было главным?
Может время и впрямь лечит, может, со временем ему и станет легче, как он и говорил. Надо просто быть рядом, не навязчиво. без подобных скандалов и сцен. Каждому нужен кто-то, с кем можно просто быть собой. Каким бы ты ни был, каким бы ты ни стал.
- Обещай, что свернешь все свои предприятия, что я больше не буду средь ночи мчаться к Запретному лесу как угорелая, что ты больше не будешь ввязываться ни во что сомнительное, - заявила девушка, наставительно тыкая парня тонким пальчиком в грудь, - конечно, адреналина я тебя не решу, будешь куралесить под мои присмотром, ну еще может под присмотром Фреда, хотя этому оболтосу я тоже не очень то доверяю, он иногда совсем не знает меры, - фыркнула Роксана, - но обещай. Только не так, чтобы завтра уже об этом забыть. А по-настоящему. Давай, Вудстер, - девушка испытующе смотрела на парня, ожидая его ответа.

Он думал она его не понимала, думал никто его не понимал. Не видел причин для его поведения, для его попыток занять себя всем, чем только можно, лишь бы не думать о том, что было действительно важным. Но она понимала. Потому что помнила с каким рвением папа засиживался до ночи в своем так называемом кабинете, который был просто завален самой разной продукцией магазина "Ужасные Умники Уизли", а так же всеми сподручными материалами, и как он придумывал, создавал и мастерил. Фейерверки с запахами, удлинители для ушей из мармелада, конфеты самых диких вкусов, все что угодно, лишь бы не думать о том, что скрывалось под толстыми слоями боли, воспоминаний и невозможностью что-то изменить.
Она слишком хорошо знала такую атмосферу, чтобы не чувствовать, что именно она опутала райвенкловца.
Но может в этом и был смысл? Может именно это является тем, что лечит, помогает, или хотя бы пытается это сделать. Это просто защитные механизмы. Разве не жестоко пытаться отнять у человека то, что защищает его душу? Пусть и  подвергая его определенному физическому риску.
Нет, она не будет отнимать это у него, потому что не может, да и не имеет права этого делать. И все эти его обещания, тоже не к чему. Пусть продолжает лезть во все эти сомнительные предприятия. Потому что Роксана нашла во всем этом есть лишь одно возможное решение. Она не может пытаться оградить его, но может быть рядом, во всех этих его сумасшедшие делах, будь они в запретном лесу или в не менее запретной секции, если он позволит. Быть рядом, не чтобы вразумить, а что бы прикрыть если что. Разве не так поступают друзья?
- В библиотеку? - она сделала наиграно задумчивый вид, - мм, даже и не знаю, но пожалуй, да, можешь сходить один, - согласилась она, понимая про какую именно секцию библиотеки он говорит, и уже зная что она может предложить ему по этому поводу.
-Мне, кстати, надо в запретную секцию, за одной книженцией, - как бы между прочим заметила гриффиндорка, - не хочешь составить компанию? - и она улыбнулась совсем искренне, как делала это прежде. Она так долго втолковывала ему о том, как сильно он изменился и при этом почти забыла, как важно ей самой оставаться самой собой. И именно сейчас, приняв для себя определенное решение, она снова стала такой как прежде, такой к какой Вуд привык с детства. Улыбчивая, непоседливая, подбивающая  друга на очередное запретное действо. Спасение, оно не в нотациях и не в лезущих в глубину души разговорах, оно в том, чтобы просто быть рядом, когда это необходимо, только и всего.