Она ощущала спиной прохладную поверхность стекла, к которому была прижата. Она успела продрогнуть, ощущая на себе холодный воздух, поступающий из окна, около которого ее поймал Пожиратель.  Мантия осталась где-то в том купе, где они ехали, когда начался весь этот хаос, поэтому она была лишь в тонком шерстяном платье.  Сначала они услышали какой-то шум, крики, вышли из купе, чтобы посмотреть, что случилось. Но  оказавшись в коридоре, они были фактически снесены паническим потоком бегущих куда-то студентов. Она почти сразу потеряла из виду Лили и Скорпиуса. И ее настигло до ужаса неприятное ощущение дежавю. Все было как прошлой зимой..тогда она тоже случайно выпустила из ладони руку Лилс и почти сразу потеряла ее в толпе. Впрочем, как и всех остальных.
Но тогда там были Фред и Ник. И то, что они сейчас были подальше отсюда и в безопасности, было единственным успокоением.
Она плохо понимала что происходит. Тогда, зимой, в зале было много места и это позволяло им маневрировать, отыскивать в толпе знакомых, кооперироваться в небольшие группы, чтобы было кому прикрыть тебе спину. Узкий поезд был не предназначен для таких маневров. Они были в западне.
И обнадеживал лишь тот факт, что они почти подъехали к Лондону.
Все мелькало перед глазами. Она отбивала чьи-то заклинания, параллельно пробиваясь вперед, куда-то в голову поезда. Она уже почти видела платформу. Значит скоро они приедут..на что надеются нападающие? Или для встречающих у них тоже есть сюрприз? От этой мысли все внутри похолодело, и она предпочла выбросить ее из головы.
Он подошел сзади, так бесшумно, что она, только, что на пару с райвенкловцем отбивавшая несколько заклинаний нападающего спереди, не успела среагировать.
Он резко впечатал ее в стену, вышибив из нее весь воздух. Она больно ударилась спиной и особенно плечом, зацепив к тому же об острый край полуразбитого чьим-то заклинанием окна, снова порезав руку, чуть выше, чем тонкий шрам, оставшийся у нее после их летних развлечений в пещере в компании Нильса и Дара. Очередное дежавю. Только сейчас она почти скучала по Ноттам.
Роксана не успела прийти в себя и вот она уже прижата к другому окну, а ее палочка валяется на полу возле нее, достаточно близко, чтобы она могла ее видеть и достаточно далеко, чтобы она могла хоть как-то до нее дотянуться. Как же глупо она попалась, будто Нотты за долгое время школьных стычек не научили ее, что надо смотреть не только вперед. Обернись она на секунду раньше, но она была слишком занята другим противником.
Что ей нравилось в стычках с Ноттами, так это то, что даже с палочкой прижатой к горлу, она могла смотреть им в лицо, как тогда, в пещерах, Нил не сводил с нее взгляда, надеясь выиграть поединок и в этой борьбе. Но сейчас, все, что она могла видеть, это безликую маску, скрывающую лицо. Он даже в глаза ей почти не смотрел. И почему-то медлил. Говорил, что-то гадкое, но она не слушала, думая совсем о другом. Она знала, чем все это может закончиться, знала, что она безоружная, один на один с Пожирателем и в кармане нет вредилок из папиного магазина, которые тогда почти помогли ей летом. И он почти наверняка знал, к какой семье она принадлежит. Это частенько было плюсом, когда кто-то знал ее фамилию и кто она такая, но не в этот раз. В этот раз это лишь усугубляло положение, особенно судя по тому, как он почти выплевывал ее фамилию, произнося очередную едкую фразочку.
Она знала, что не должна сдаваться, что не может просто так стоять и ничего не делать, в голове мелькало сотня разных вариантов, она лихорадочно соображала, что может сделать в этой ситуации,  может просто ударить его, вечный и эффективный метод. Но его палочка направлена на нее, почти прижата к ней, и он успеет среагировать быстрее, чем она попробует дотянуться до своей.
Она все еще мысленно прикидывала всевозможные варианты, но на переферии сознания мелькала мысль о том, что кажется, это не тот случай, когда ей все сойдет с рук. И в этот момент секундного отчаяния, она вдруг подумала, что больше всего ей жаль, что они так до конца и не помирились с братом.
От ее мыслей ее отвлек резкий толчок, поезд остановился, но хороший ли это знак? Судя по тому, что он наконец-то взглянул ей в лицо, остановка лишь заставит его ускорить процесс, и наконец перестать болтать о предателях крови, перейдя к сути того, что он изначально хотел сделать.
И в этот момент, весь страх вдруг почти ушел, уступив место  какому-то оцепенению. Она больше не думала о том, чтобы бороться. Все мысли о побеге остались где-то далеко, сменившись на мысли о близких. Она надеялась, что Лили и Скорпиус оказались в более выгодной положении, как и все остальные ее близкие, находящиеся в этом чертовом поезде. Да и не только близкие. Главное Ника и Фреда здесь не было. Хотя она бы не отказалась увидеть Фреда прямо сейчас. Чтобы сказать, как ей жаль, что они так отдалились последнее время, что почти потеряли друг друга. Что ей жаль, что она была такой, совсем не самой лучшей сестрой, хотя он самый лучший брат на свете.

Она видела, как он набрал воздух в легкие, чтобы произнести заклинание, выкрикнуть его, выпустив луч, который коснется ее через несколько секунд. Несколько секунд.. Она хотела пошевелиться, но она будто приклеилась к этому несчастному окну.
Так и стояла, не в силах даже почувствовать боль или страх, только оцепенение, накрывшее ее с головой. Наверное, именно поэтому, она даже не сразу поняла что случилось, когда увидела отброшенного в сторону Пожирателя и вдруг с удивлением обнаружила, что с ней все в порядке, потому что он так и не успел произнести те несколько последних букв.
Роксана даже не заметила брата, стоявшего за окном, с вытянутой палочкой. Она ведь всего пару мгновений назад думала о том, как хочет его увидеть, разве это не чудо? Что он оказался с ней, что он ее спас..
Все еще не перешедшая в себя, она как-то отстранено смотрела на лежавшего в углу Пожирателя, не обращая внимания на то, как Фред преодолел разделяющее их расстояние, и казалось, что только когда он тряхнул ее за плечи, Роксана подняла на него глаза, и встретившись с пронзительным взглядом брата, наконец поняла, кто именно ее спас.
И оцепенение спало в один момент, уступая место запоздалому страху, от которого подкашивались коленки, холоду, пронизывающему все тело сквозь тонкую шерстяную ткань, и боли, от многочисленных ушибов.
И тогда она почти рухнула в объятья брата, цепляясь тонкими пальцами за его плечи, как за спасательный круг и пачкая его воротник кровью из пореза на руке. Она чувствует, как он крепко прижимает ее к себе, совсем как в детстве, когда он учил ее летать на метле и однажды она упала, сильно разодрав коленку. Буквально за мгновение у нее перед глазами проносятся сотни таких сцен, сколько раз он спасая ее, защищал, успокаивал, и она еще сильнее обнимает старшего, уткнувшись в родное плечо.
- Спасибо, - наконец смогла выговорить она.
Роксане было трудно говорить, теперь, когда она снова могла чувствовать весь спектр эмоций, накрывающий ее с головой,  к горлу подкатывал комок слез. Она чуть отстранилась от брата, но из рук не выпустила, все еще отчаянно цепляясь за него.
- Мы не можем уйти, здесь же все..- в глазах какое-то почти детское упрямство, она понимала, что самое правильное это убраться от сюда прямо сейчас, потому что на подмогу остальным уже пришли все те, кто был на платформе, включая авроров, которые наверняка оцепили уже весь поезд, но образы произошедшего несколько минут назад были все еще слишком ярки.
- Фред, их здесь так много, я видела...они..они использовали непростительные, понимаешь? - в ее глазах стояли слезы, она помнила, как видела зеленый луч попавший в одного из студентов, - Тут же дети, совсем маленькие, первокурсники, которые ничего еще толком не знают. Я семикурсница, но даже меня с легкостью прижали к стенке, даже меня бы могли.. - она осеклась на полуслове, так и не закончив предложение, - если бы не ты.
Она хотела пойти дальше по поезду, постараться найти кого-то из близких или просто помочь кому-то, кто оказался в ситуации подобной той, в которой она была несколько мгновений назад. Хотя прекрасно понимала, что лучше и впрямь последовать совету Фреда, но теперь на собственной шкуре понимала каково это, быть загнанной в угол. Как она могла просто так уйти, ведь не у всех есть брат, готовый вовремя прийти на помощь и защитить тебя. Это ведь просто чудо, что он успел вовремя, а вдруг кто-то не успеет. Но ведь если она не выберутся отсюда, то снова окажутся в этом хаосе и теперь она будет отвечать не только за себя, но и за Фреда, и если с ним что-то случиться по ее вине, она себе никогда не простит.
Она не знала что делать, как лучше поступить. Ее все еще трясло то ли от холода, то ли от перенапряжения, все тело саднило, мысли путались и она никак не могла принять решение, глядя на брата, смотревшего на нее со смесью страха, беспокойства и облегчения.

Она еще колебалась какое-то время, не знаю к какому выводу следует прийти. Между желанием сунуться в самое пекло в надежде кому-то помочь и необходимостью покинуть это далеко не самое приветливое место было не так-то просто выбрать. Притоки альтруизма нашли не самое подходящее время для того, чтобы нахлынуть на девушку, которая сама только что лишь чудом и усилиями брата была спасена из совершенно незавидной ситуации. Она была растеряна, и если бы Фред сейчас рявкнул на нее, то наверное, она впервые бы ему не возразила, потому что совершенно не имела понятия как правильно поступить в данной ситуации. Однако, в душе бывшего гриффиндорца кажется тоже возникли сомнения, судя по тому как он застыл напротив нее и уже совсем не тянул ее, ни к выходу, чтобы выбраться отсюда, ни дальше по проходу, чтобы пройти в другой вагон.
Но стекло, взорвавшееся в непосредственной близости от них, кажется, сделало свое дело и помогло принять быстрое решение. Фред подтолкнул ее к выходу, не желая больше оставаться в том месте, где только что рисковал потерять сестру, да и себя заодно. И она могла это понять, она тоже больше не хотела видеть того пронзительного взгляда, которым он одарил ее, как только расправился с Пожирателем, прижавшим ее к стенке. Взгляда, в котором было столько затаенного страха переходящего в панику, взгляда, боящегося потерять кого-то очень важного. Она уже видела подобное. И не раз. На дуэльном турнире,  во время зимнего нападения, и даже тогда, в пещерах, когда видела как именно Даррел смотрит на брата.
Дым, который начал просачиваться из соседнего вагона, помог им окончательно развеять все сомнения относительно их решения, кроме того аврор, проходящий мимо вагона и заметивший двух подростков внутри, заявил что, им надо срочно выбраться, и когда они сделали это, даже вывел их за импровизированное оцепление, которое уже успели организовать прибывшие авроры, и посоветовал пока что оставаться на месте, чтобы не мешать  и не создавать хаос на платформе, где и так металось слишком большое количество человек.
Оказавшись в относительной безопасности, они получили долгожданное время на то, чтобы поговорить. И возможно впервые за полгода сделать это так, чтобы этот разговор не был пропитан неловким отчуждением и тщетными попытками вернуть их отношения на прежний уровень доверия. Потому что именно так и проходили все их последние, к слову сказать, немногочисленные попытки поговорить и наладить отношения. И хотя внешне это почти никак не отражалось и выглядело как обычно, внутри каждый из них ощущал эту воздвигнутую ими стену, напряженность во взглядах и грустные улыбки. Они не ругались в прямом смысле этого слова, не устраивали скандалов или бойкотов, но оба знали, что просто все уже не как раньше. И хотя девушка не знала, как именно переживает это брат, ее эта ситуация доводила до отчаяния. Потому что больше всего она хотела своего брата обратно, согласившись сделать ради этого, наверное даже больше чем то, что он мог бы у нее попросить.
И она правда изменилась, старалась изо всех сил быть лучше и взрослее, но оказывается просто перестать врать было все еще недостаточно.
А  сейчас, она и подавно, в полной мере осознала как сильно ее волновало все то, что происходило между ними. Потому что даже с палочкой прижатой к горлу она думала о том, что хотела бы получить его прощение. Не то что, на словах, а настоящее. Чтобы он снова смотрел на нее как раньше и она больше никогда не чувствовала, как он становится почти чужим.
Роксана вытерла начавшие еще больше слезиться от дыма глаза, и то ли от холода, то ли от неуверенности передернула плечами, взглянув на брата.
Только сейчас ей пришло в голову, что Фред оказался в нужном месте и в нужное время не только по случайности и вовсе не из-за ее мысленной мольбы увидеть его, чтобы еще раз сказать, как ей жаль, что они стали такими.
- Ты меня искал, да? - зачем-то спросила она, уже почти наверняка зная ответ, - когда я стояла там...с этим, я знала, как все это может обернуться, и больше всего жалела о том, что не могу увидеть тебя еще раз, потому что мне так много нужно тебе сказать.  Но ты оказался рядом, как и всегда, когда я в этом нуждалась. Спасибо.

Вы знаете каково это вернуться домой после долгого отсутствия? Вы помните это ощущения, когда оказываетесь перед дверью и почти забытым, но все еще привычным движением, почти машинально поворачиваете ключ в замочной скважине, переступаете порог. Легким движением скидываете туфли и ступаете дальше, босиком по деревянному полу, зная в каком именно месте скрипит каждая из половиц, помня как бегали здесь еще в детстве, играя во всевозможные игры, как крались ночью, пытаясь выбраться на вечеринку так, чтобы этого не заметили бдительные родители. Все здесь так привычно, так дорого сердцу. Здесь еще эхом стоит шум бесконечных разговоров по душам, утренних ворчаний и смеха, так часто звучавших здесь. Здесь вы вдыхаете и чувствуете запах детства, уюта, хвои на Рождество и горячего шоколада по вечерам. Здесь вы закрываете глаза и вдруг понимаете:: « Я дома».
Именно так она почувствовала себя, когда брат притянул ее к себе, привычным жестом взлохматив рыжие волосы, и она обняла его, вцепившись в него с какой-то почти детской привязанностью. Словно маленький ребенок, боящийся потеряться в толпе.
И она знала, как непросто ему было сказать вслух те слова, что он произнес, и она очень ценила его усилия, ценила, что он шел на уступки, что он дорожил ей. Но главным здесь были даже не слова. Главным было то, что она впервые за последние полгода обняла его, и не почувствовала отчужденности, дистанции, барьера. Она чувствовала, что вот он, здесь, рядом с ней. По-настоящему. Он ее простил. И не только на словах, но и в глубине души, окончательно избавившись от осадка, оставшегося со времен их разговора в парке. И это так много для нее значило. То, что они снова были вместе, как брат и сестра, как по –настоящему близкие люди, как те, кто всегда будет рядом, кто прикроет тебя спиной, кто протянет руку, кто сделает для тебя все, лишь бы не повторить ошибок этого затяжного, почти бесконечного лета.
- Я люблю тебя, - усмехается она ему в плечо, привычно уворачиваясь от его попыток еще больше разлохматить и так уже совсем не уложенные волосы.
- Я обещаю, что перестану быть такой непутевой, а ты обещай, что больше никогда, никогда слышишь, не будешь возводить эту драклову стену отчуждения между нами! – она чуть отстранилась, внимательно смотря на Фреда, - обещай, - по-детски капризно потребовала она.
- Мы в ответе за тех, кого приручили, помнишь? – с улыбкой напомнила она фразу из одной из ее любимых книг, которые Фред читал ей, когда ей было лет шесть.
Когда брат завел тему про отца, с которым они тоже медленно но верно пытались наладить отношения и который исстрадался по своей дочке, Роксана закатила глаза, представляя какой вал заботы и желания ее всячески затискать, предстоит ей, как только она переступит порог уже нового дома, в который она обещала отцу вернуться в декабре.
Обещание свое она собиралась сдержать, потому что отношения с отцом и правда налаживались, хотя она еще и не была уверена в том, как воспримет общество миссис Пьюси.
Однако, произошедшее на платформе преподнесло урок о глупостях и не важности обид на близких людей, не только Фреду. И она была готова перестроить свою жизнь. Была готова попробовать начать все сначала ради папы, ради брата, которей, как она теперь была уверена, очень ее любили.
-Я то тебя, конечно, спасу, но только не говори, что не защитишь меня от его затискивающих объятий, умилительного взъерошивания волос, желания будить меня по утрам и требовать завтрак, а так же щекотать, щелкать меня по носу и всячески привлекать внимание к своей рыжей и очень соскучившейся персоне? – усмехнулась гриффиндорка, - мы же всегда были друг за друга горой, не нарушай традицию и не скидывай все внимания нашего большого ребенка на меня. Хотя о чем это я. Ты же сам точно такой же, - рассмеялась девушка, поддразнивающе показав язык брату, с которым они начали медленное движение вдоль по платформе.