Джойс, поёжившись в некоторой нерешительности, всё-таки переступила порог этого весьма сомнительного заведения, в котором в другое время не было бы её ноги и после посещения которого она как-то отчитывала Рэя весьма своеобразным способом, наорав на него от души, насладившись его ответными орами и сообщив ему что-то вроде вредного «ну погоди, вот узнает отец». Но вот теперь, говори, не говори, папашке, до чего докатилась родная дочка вслед за своим куда более прытким братцем, это погоды не сделает. Она была хорошей девочкой весь год, и вот что предки подложили ей под ёлку, самую настоящую свинью.
Если говорить откровеннее, Джойс которую неделю даже слышать не хотела о семейных новостях в те часы, когда виделась с братом в какой-нибудь кафешке или когда он заезжал к Энди, чтобы в очередной раз заняться работой Джойс, а именно промыванием мозгов, какого чёрта нужно так выпендриваться, если можно просто высказать родителям в лицо всё то, что не успела сказать маме во время их грандиозной ссоры. Но переупрямить Джойс пока не удалось никому.
Уже почти подошло к концу лето, но Джойс упорно отказывалась слушать что-либо про Фреда (хотя, тут её разум боролся с чем-то вроде ностальгии по их милым перепалкам ну и странным человечным общением об измены семей), Роксану, родителей, что их, что своих, вплоть до собаки Фреда, о которой он как-то рассказывал, и которую Джойс запомнила из-за забавной клички Нил. Мда, ей бы не хватило смелости так обозвать пса и потом сообщить об этом едва ли не Нотту в лицо, впрочем, родители никогда бы не завели домашнее животное, они предпочитали любовников.
Разумеется, гладко всё быть не могло, хотя с Энди они уживались очень даже вполне, Оливер начинал выносить ей мозг, хотя она была благодарна ему за то, что не сдавал осаду её отцом его мозга, который считал, что дочь достаточно погостила, обременив собой пусть и друзей, пора и честь знать. Она, в теории, жила в комнате Ким, где за всё время провела от силы пару часов, чтобы на цыпочках пробраться в комнату Энди и устроить ему бой с подушками вместо сладких снов. Может, это было как-то странно, но она была уверена, что он понимал. У неё крыша ехала от аромата лавандовых духов в комнате подруги, которые, скорее всего, давно выветрились, но Джойс ощущала их, словно Ким только что заходила туда. Не нужно было объяснять. Как и то, что за трясина разврата и легкомысленности поглощала её родную мать.
И она выбирала ту же стратегию, что и её брат, не говорить об этом, зарыть в дальний уголок памяти, в то время как Оливер, с упорством бывшего капитана по квиддичу, пытался делать вид, что всё в полном порядке и жизнь продолжается, что им нужно говорить о Ким и не бояться этих тем, ребята не боялись, просто всё чаще смывались куда-нибудь прошвырнуться.
И сегодня для Джойс это самое прошвырнуться закончилось тем, что она оказалась на пороге бара с одной из самых паршивых репутаций. Энди непременно бы отправился с ней, и она даже не стала бы его отчитывать, если бы ему не нужно было посетить Рори Нолана. Судя по тому, что Джойс занесло сюда, ей тоже не помешало бы записаться к нему на приём.
Джойс не пила дай Мерлин памяти сколько. На дипломе, и то, ни для храбрости, ни чтобы себя поощрить, ей не нужны были транквилизаторы. Нет, она могла пропустить стаканчик с Рэем за компанию, если уж он очень долго нудил у неё над ухом, но это было исключением, обычно даже на Рождество она предпочитала безалкогольные напитки, ну не нравился ей ни вкус ни запах спирта, как язвительно называла даже самое выдержанное вино.
Но сегодня с неё хватило, ей требовался этот самый спирт и ничего кроме. Мамочка решила, что дочери достаточно злиться, и нацарапала ей письмо, такое трогательное, вы подумайте, если подытожить её мысли, выходило, что Джойс надо было возвращаться и держать её за ручку, когда она всё расскажет отцу. А девушка, как последняя наивная эскимоска, с чего-то взяла, что всё рассосётся само собой. И всё чаще ловила себя на мысли, что прокручивает их посиделки за чаем с Фредом в голове. Почему-то именно этот момент, а не все те, что связывали их со школой. Каково там этому рыжему урагану без её злорадных нотаций, нашёл ли он Джойсозаменитель, который будет всячески его пилить, а он её подкалывать? Хотелось, чтобы ответ был нет, и она считала, что это просто удушающее чувство собственницы, свойственное девчонкам не в меньшей мере, чем парням.
В общем, к тому моменту, как рыжий Уизли, у которого, вероятно, начался диатез от частоты воспоминания Джойс его не скромной персоны, оказался в этом баре, первое, что он услышал, был знакомый, но на удивление кокетливый и громкий смех, вызывающий, это словно было бы точнее.
Джойс слишком уж неуклюже даже для себя обернулась, прищурив глаза, чтобы рассмотреть подошедшего к барной стойке парня, она даже поднялась, чтобы приблизить к нему лицо, словно у неё было зрение минус сто минимум, но так и не вышло толком его рассмотреть. Ба, да у него рыжие волосы. Она так изумилась этому открытию, что хлопнула в ладоши, рассмеявшись, запрокинув голову назад. На душе запели бабочки, в голове гулял ветерок и ей было по барабану, что там у остальных за фигня.
Чего расселся? Пошли с нами купаться голышом, может, акулу поймаем!
То, что Фред даже не сидел, это мелочи пьесы. Тут уж всё становилось понятно, когда Джойс начала говорить смешным заплетающимся языком и, едва встав, так пошатнулась, что едва не свалилась обратно на стул. Увидеть её в подобном виде было примерно также, как мамонта, неспешным шагом прогуливающимся по Манхэттену.
К слову, компания подобралась подходящая, нечего сказать, девчонки и ребята байкерского вида, впрочем, ещё более пьяные и глупо хихикающие, чем мисс Пьюси, которой явно следовало пожалеть, что им в школе не читали лекции о юных алкоголичках, хотя она всегда была такой благоразумной и не считала, что от одной дозы не будет мимозы. Но так уж вышло, что ей было наплевать.
Я хочу танцевать, закружи меня так, чтоб стошнило. Хаха, ты такой смешной!
Она ухватила Фреда за руку, нетерпеливо его дёргая, чтобы тот немедленно уделил ей максимум рыжего внимания, а затем, не дожидаясь «приглашения», с громким хохотом закружилась вокруг своей оси, раскинув в руки, пока не врезалась в рыжего бедолагу, который вряд ли бы рад, что заглянул именно в это заведение.
Почему это моей мамаше можно развлекаться, а мне нельзя? Не хочу учиться, а хочу, напиться, коньяк в студию, официант, гарсон!
Джойс попытки с третьей выудила из кармана своё эссе, которое валялось там с той поры, как она решила доказать Ким, что Мегера знает такую оценку, как Превосходно. И что вы думаете юная незадачливая алкоголичка сделала с листочком, который следовало вставить в рамку, как раритет, и рассказывать потомкам? Порвала на клочки, подбросив их в воздух и издала что-то вроде победного клича, повернувшись к Фреду с горящими энтузиазмом глазами и раскрасневшимися щеками.
Давайте играть в карты на раздевание. Это мои лучшие друзья, а этот рыжий, он вообще афи…уфи…офигенный. Юху!
Кое-кому пить противопоказано, но она это и знала. Просто иногда хочется забыться настолько, что наплевать, как потом будет стыдно за своё безрассудное желание.

Алконавты часов не наблюдают. Джойс какое-то время рассеянно хлопала ресницами (песня, с*ка, врала, никуда она не взлетела), даже казалось, что девушка начала возвращаться в трезвый рассудок, но куда там, Джойс просто пыталась собрать глаза в кучку и заодно сообразить, что там говорит рыженький. Батюшки, да что он, как не родной? Джойс с безудержным хохотом куда-то провалилась, хотя нет, кажется, он послужил помехой её путешествию на самое дно, то есть, на пол.
Ты чего? Я собиралась вниз, ты решил меня спровод…супр…сопроводить? Вот оно как!  Ты чего такой дружелюбный котик?
В ответ на снисходительный взгляд Фреда Джойс громко причмокнула губами, напрочь проигнорировав эту его «дорогушу», которая в другой раз вывела бы её на занудствования. Язык всё больше её подводил и заплетался на каждом повороте, ну а Джойс машинально цеплялась за плечи Фреда, с любопытством младенца, пока не открывшего истину, что, когда встал на ножки, будь готов приложиться к полу лбом, и с упрямством туповатого барана уставилась на пол. Она вроде собиралась приземлиться туда, чего это нашло на рыжика? Приложись Джойс об этот самый пол не первой свежести, она бы охнула и удивилась, чего это пол так недружелюбен.
Какие такие баин...банки...байки? Не хочу байки, сказки и прочую лабуду, хочу пива! Огневиски! Чудо водочной промыш…просл...промблым, ну как вас там. Поощрим народный промысел, голосуем за отечественного производителя! 
Джойс принялась активно размахивать руками, с таким энтузиазмом, что едва не зашибла наивного в вопросах женского алкоголизма Фреда, который после этого случая будет вряд ли с таким же рвением спешить на помощь своему Дейлу.
Решив, что её мало видно, она принялась заодно подпрыгивать, насколько позволяли её ставшие тяжёлыми ноги, словно разучивала какой-нибудь номер американской команды болельщиц, не хватало только какой-нибудь грандиозной речовки, типа «пиво, водка, сдохни твоя глотка».
Однако, рыженький, похоже, времени даром не терял, и потащил Джойс в сторону от веселья, как бы она не пыталась возникать, что это поворот не туда, вот так всегда, только решил расслабиться, развалившись на диване у телевизора, как вечно ты нужна всей своей несносной семейке. Кто там говорил о семейке?
Куда мы собрались? Вечеринка! Бармен, я оставлю тебе адрес, притащи мне ликёр! И супер приз достаётся Джойс, вот этот рыжий. Он круче тебя! Так что я его забираю вместе с водкой, а ты катись топи в вине истину. 
Что-то у неё начали заплетаться мозги, и она резко развернулась, чтобы крикнуть в глубину бара так, чтобы её услышали, хотя, повышать голос ещё хотя бы на пару октав не было необходимости, ей и без того бы все драные кошки округи отдали бы место солистки в своём дворовом хоре.
Оказавшись на относительно свежем воздухе улицы, Джойс, проветрив мозги ветерком, так заржала в ответ на слова Фредди про карты, что чуть не приложилась коленками об асфальт, ноги то не выражали особой радости от того, что приходилось вести ту, кто ещё недавно была их вполне адекватной владелице и, очевидно, решили выразить протест, подкашиваясь через каждые два шага.
Однако, Фред недооценил всю степень запала Джойс, как водится, ботанистые задроты в таких ситуациях выдают фортели, о которых потом хоть кино снимай. Неожиданно ретиво вывернувшись от Фреда, Джойс буквально впечаталась в проходящую мимо парочку, сделав пару шагов не в том направлении.
Упс, неувязочка, дорожно-магнитное происшествие, разрешите представиться, давайте решим аварию на месте, я помяла твой бампер, малышка?
Джойс снова пьяно захохотала, а затем погрозила пальцем прямо перед носом слегка ошалевшей от такого приветствия девушки, боязливо подцепившей под руку своего поджавшего губы спутника, очевидно, пылающего праведным гневом. 
Вон мой не хочет карты, давай с тобой нолики-крестики. Эй ты, да, ты самый, твоя говорила, что ты нолик? Она те изменяет, точно говорю, а ты от неё гуляешь, дома не сидится, сволочь, опять всю зарплату пропил, ирод? Засранец, спалился? Отдай мне, я знаю, что с этим делать!!!
С этими словами она с невиданной силой и остервенением выхватила из рук парня бутылку пива, который этот несчастный не успел даже открыть, это последнее требование Джойс так проорала, уже не контролируя, насколько повысила градус и голос, что парочка предпочла ретироваться, оставив подогрев на милость победителей, которых, как водится, не судит, даже если они пьяны.
Кто не успел, тот и не пьёт шампусик.
Джойс, глупо хихикая, помахала парочке рукой, принявшись пытать бутылку, намереваясь открыть её ногтём и придя в крайнее негодование, что этот номер у неё не вышел. Затем она крепко обхватила Фреда за талию, принявшись пьяно и бестолково втирать очередному ни в чём неповинному прохожему пламенную речь, продолжая разговор, начавшийся с трусливой парочкой с побитыми молью нервами, и чего так пугаться и бежать, словно началась ядерная война? Ну подумаешь, немного выпала, всего ничего, валерьянки себе и то больше капают, какие все нежные стали, аж тошнит. Кстати, об этом. Лучше не надо думать о тошноте, как, заодно, и о хавчике.
Вот рыженький не такой, бьюсь об заклад, он не изменяет даже своей собаке и ни за какие коврижки не пошёл бы выгуливать других. Иди сюда, ути мой мерседес за принце, я посвящаю тебя в рыцари овального стола.
Джойс налетела на бедного Фреда с поцелуями в щёки, достойными самых высоких депутатских чинов, которыми те обычно награждают друг друга по телевизору, но тут Фреду подмигнула удача в виде какой-то собаки, которая принялась лаять на Джойс, видимо, пытаясь донести до неё, что пить надо меньше.
Собаченция, иди сюда, целоваться будем! Ты куда? Я дам тебе денег на пряники.
Выражение лица Джойс следовало снять на камеру, такое глупое, беззаботное и осчастливленное, что даже пёс посмотрел на неё с недоумением, когда она, в очередной раз не дав Фреду себя вовремя удержать, плюхнулась на колени и принялась трепать бедное животное за шею, всячески с ним сюсюкаясь и уткнувшись своим лбом в его, продолжая это до тех пор, пока хозяин не утащил своего верного друга подальше от этой пьянчужки, а Фред не утащил свою нежданную ношу.
Которая, к слову, униматься и не планировала, если уж гулять, так на полную катушку. С явным знаком вопросом взглянув на свою сумку, которую на автомате нацепила на плечо, Джойс, сняв её, повертела в руках, на удивление чётко сообразив, что случайно прихватила сумку одной из своих «лучших подруг» из бара, а свою, очевидно, оставила ей, ну или под забором, не суть важна, короче, понятно же, что надо делать, обнаружив потерянные вещи, Джойс же не с дуба рухнула, так что она вдруг, размахнувшись, вышвырнула ту в воду, благо они как раз проходили в вдоль набережной, вернее, кто проходил, а кто проползал, ну это каждому, знаете, своё, кому что нравится.
Эээто не моё.
Она махнула рукой, проводив эффектный полёт клатча бешеным визгом, словно они тут случайно зашли на квиддичный матч как раз к голу. Чегойто давно не горланили пьяные песни, какое упущение. Орать, так на всю улицу, причём, то, пошатываясь, подаваясь в каком-то невнятном направлении, то увиваясь вокруг бедняги Уизлика, всячески с заливистым хохотом, достойным стриптизёрши, только что потерявшей работы и решивший отомстить всем, пытаясь неприлично задрать его рубашку, сопровождая свои действия визгливыми подбадриваниями "чего стесняться, все свои, покажи свои прелести" посреди песни, из которой очень даже можно выкинуть слова.
Ouh, you got the perfect body, a-ha, love the way you're shaking it for me, a-ha, can we take it upstairs from the lobby! I don't see nothing in you and me bubbling!
В голове намешались все строки из разной оперы начиная от классической музыки и заканчивая какой-то вульгарщиной, во время которой хорошие мамы обычно усиленно затыкают уши малышне, так что она принялась пританцовывать с самым ошалелым видом, словно решила принять участие в конкурсе «Стань звездой», а чего именно, где и зачем её мало занимало.

Фред своевременно ухватил Джойс за шкирку, а то, чего доброго, с неё сталось бы сигануть вслед за сумкой поплавать с акулами или с кем она там планировала. Он, с грацией супермена уворачиваясь от её расшалившихся ручонок, продолжал куда-то её вести, хотя она никак не могла взять в толк, почему, если она устала, нельзя сесть прямо тут отдохнуть, ну и что люди, ну что дорога, подвинулся, чай не стенки.
Фи, какая грубость, рыженький, мне это даже по душе. Эй, а у вас такого нет!
Джойс усмехнулась, как следует заехав по плечу несчастной мимо проходящей даме самого благовоспитанного вида, погружённой в свои мысли. Вгляд девушки уже хищно нацелился на очередную жертву в виде снующего куда-то аврора, но Фред вовремя перехватил её мысли, свернув за угол, подальше от греха. Про то, как они преодолели лестницу, можно написать отдельный рассказ, умывшись смехопанорамой.
Джойс с такой неподдельной радостью посмотрела на Фреда, когда тот завёл что-то там про вагон, состроив умилительную физиономию и кинувшись ему на шею, вернее, просто повиснув на ней, чтобы не повалиться кулём прямо в коридоре у двери.
Вагончик тронется, а ооооон останется, хихихи! Так ты останешься, красавчик? Где наслаждение, там я! Рафаэлло!
Не успела Джойс, кое-как втянутая Фреддом в небольшую квартиру, туда завалиться, как тут же навернулась, приложившись лбом о стену и ухватившись за неё, чтобы не съехать на пол, снова пьяно захохотав, машинально отметив поплывшим взглядом какие-то жизнеутверждающие красочные плакаты, которые оклеивали коридор вместо банальных чопорных обоев, на которые благословил их дом отец, коему не пришло бы в голову поменять их на что-то столь, кхм, современное.
А Джойс нравились эти стены. Ей казалось безумно весёлым, что они с рыженьким оказались в ей незнакомом, но отдающим каким-то забавным настроением месте, наверное, это клуб, во, точно, до чего же она сообразительная барышня, тусоваться, так пол полной. И зачем ей нужна музыка, когда та и так беспорядочно крутится у неё в ушах, а голос заплетается всё больше.
Джойс с быстротой молнии выскочила на балкон со скоростью, не свойственной ленивице мисс Пьюси, словно не её ноги заплетались пару секунд назад, и, перегнувшись через перила так, что чуть не потеряла равновесие, заорала так, что уши могло заложить у всех в ближайшем радиусе.
Эй, народ, у нас с рыженьким такая тусовка, давайте к нам! Уууу!
Не послышалось, она ещё умудрилась как-то засвистеть, хотя Рэй с самого детства безуспешно пытался обучить её этому приёму, а она отмахивалась, делая вид, что ей не особенно это любопытно просто потому, что у неё ни фига не выходило, кто же знал, что стоило просто сделать глоток волшебного зелья, чтобы сворачивать горы.
Джойс не особенно утруждала себя тем, чтобы удержаться на ногах, и даже принялась активно размахивать рукой, привлекая внимание случайных прохожих, едва не свалившись нафиг на землю, после чего она могла бы успокоиться, мягко скажем, надолго, но Фреду не повезло, пьяным и море по колено и балконы не страшны, так что его катастрофа по имени Джойс вовсе не планировала униматься. Джойс принялась крутиться по комнате, как юла, а затем юркнула на кухню, откуда раздался её бодрый отклик.
Зановесочки!!!
И затем эта буйно помешенная вернулась в комнату, где бедолага Фред уселся на диване, наверное, усиленно настраивая себя, что вот сейчас очнётся от этого кошмара, откроет глаза, и поймёт, что Джойс тут как не бывало. Но она решила доказать ему обратное, немедленно накинувшись на парня с приставаниями и попыткой расстегнуть пуговицы на его рубашке, а заодно и своей кофте, правда всё, чего ей удалось добиться в перерывах между борьбой с Фредом за его неприкосновенность, так это застегнуть их пуговицы намертво таким образом, что их одежду было бы проще разрезать, так она их переплела, и очень удивилась, не сообразив, чего это у неё не получается подняться. Ну, подумаешь, сцепили рубашками, это же вам не брекеты.
Тем временем Фреду, кажется, удалось высвободиться из тисков пуговиц, но не Джойс, которая не собиралась от него отставать, приговаривая со смехом.
Что такое, беспокоишься о свое благо…добропоряд...а, не переживай, я тебя не обижу! Тебе понравится!
Чем больше Фред противился своей судьбе, тем более упрямо она пыталась пробраться под его рубашку с таким видом, с каким какая-нибудь мамка, играющая в прятки со своим малышом, наконец, его поймав, и, заговорчески подмигнув, говорит ему "ага, попался", вот и Джойс туда же, лезет, чтобы как следует его пощекотать, поцарапать, ну и всякое такое. Правда, спасение пришло оттуда, откуда Фред не ждал, Джойс подскочила, хлопнув себя по щекам, мол, мамочка родная.
А пиво где?
Её глаза выражали такую оторопь и горечь непосильной утраты, что она аж руки заломила в приступе безнадёжности, но тут уж ноги решили, что слишком долго держали её в прямом положении, как-то это не назидательно для таких бессовестных пьяниц, так что, умудрившись запутаться в ковре, Джо рухнула на пол, и, обратив внимание, что лицо рыженького почему-то ускользает от неё, протянула к нему руки, словно принцесса Грёза к своему принцу, затусившему где-то на своём корабле, везущем его навстречу к гибели, которая решила нагло отбить его у принцессы.
Ты куда, я буду к тебе приставать!
И всё же её подогретая алкоголем энергия изумляла, она снова, кое-как, цепляясь за всё подряд, и опрокинув ни в чём неповинную тумбочку, поднялась, с тем упорством, с которым неугомонные дети носятся на переменках, словно их подзавели, в то время, как усталые старшеклассники диву даются откуда у них на это силы.
Упс! Это было потрясающе, милый, я первая в душ!
Кажется, она уже запамятовала, что её приставания не увенчались фантастическим успехом, впрочем, с тем же успехом, с которым она забыла собственное имя и зачем на свет родилась. Джойс, собственно, в ванную комнату и проследовала, решив освежиться, подтверждением чего стали забарабанившие о дно ванной капли воды, впрочем, Джойс решила долго не премудрствовать и, мурлыкая себе под нос.
Ylala i like the way you look at me!
Принялась активно натираться гелем для душа, заодно решив вымыть голову, как же, каждая порядочная девушка должна не забывать о чистоте волос. То, что Джойс, в духе Ипполита, залезла в ванную в одежде, её не волновало вообще, подумаешь, какие мелочи.

Джойс весело плескалась под душем, с радостью дитятка, дорвавшегося до мыльных пузырей, ловила капли воды губами и ладонями, впав в необъяснимое детство и жмурясь от удовольствия, словно мартовская кошка. Смене её настроения не способствовало даже то, что она дважды неплохо поскользнулась, благо какая-то нечистая сила, подсказавшая девушке выпить на свою грешную голову и на рыжую голову Фреда за компанию, удержала её физиономию от столкновения с кафелем.
Джойс, бодро намылив голову, принялась так же рьяно водить мочалкой по плечам, точнее, по многострадальной кофте, мурлыкая себе под нос мелодию вальса. Обернувшись, ощутив, словно чей-то не самый добрый взгляд подтолкнул её в спину, она заметила, что рыженький решил последовать за ней, как Авось за Юноной, или как их там, ребятки? Джойс кинула на него весьма игривый взгляд, который испортил очередной приступ вульгарного хохота.
Рыженький, какой же ты у меня ненасытный! Что у тебя с лицом? Аааа, поняла! Ты хочешь поиграть в Сумерки. Ладно, тогда ты моя Белла. Как это там? Ты мой личный сорт героина.
Джойс, закусив губу, попыталась придать себе вид поэротичнее, нацепив себе на голову мыльницу в качестве головного убора и призывно и без толики стеснения, потянулась было к этому рыжему чуду, как вдруг её взгляд сфокусировался на том, что он решил чего-то там наколдовать, она хотела было нахмуриться и разъярённо помахать указательным пальцем перед его носом, а затем сообщить ему «милый, не надо стимуляторов, мы справимся своими силами!», как у неё в голове выключили свет, и Джойс, не успев подумать ни о чём путном, взмахнув руками, изумительно плавно осела в ванную, даже причмокнув губами, словно младенец во сне, неосознанно подложив под свою щёку руки.
Разумеется, девушка уже не соображала, что её куда-то там тащат, погрузившись в какой-то странный сон, в котором они с Фредом, весело смеясь, валялись в высокой траве, она шутливо вплела в его волосы какой-то одуванчик, сказав, что ему безмерно идёт, а он также шутливо чуть не оторвал её нос, потрепав по нему. Джойс повернулась во сне, отмахнувшись от попытки Фреда как-то её растолкать или вроде того, случайно едва не заехав ему рукой по уху, и только ему фантастическая реакция помешала произойти столкновению.
Кажется, её оставили в покое, а сон набирал обороты, какой-то беззаботный и светлый, который вдруг сменился чем-то мрачным. Она оказалась одна, в какой-то пещере, под ногами хлюпала вода, а её ладони упирались в стену, она зашла в тупик. Потолок, с которого осыпалась какая-то дрянь, нависал над её головой, и ей даже почудилось, словно это пространство стало сжиматься, да нет, не показалось, стены отчаянно надвигались на неё, и Джойс распахнула глаза.
Первое, что она увидела "после бала", было нагло ухмыляющееся лицо Фреда Уизли! которое умудрялось ещё что-то ей говорить. Джойс неверяще приподнялась на локтях, попытавшись покрутить головой, не понимая, насколько это опрометчиво делать, не опохмелившись.
Доброе утро? Фред?! Ох, чёрт, что за…
Она вытаращила глаза, оглядев его с ног до головы, потом с головы до ног, но нет, он и не думал никуда исчезать и вовсе не был её глюком. Джойс слишком резко села на кровати и сразу же обхватила свою голову, надавливая на виски, не понимая, с какого перепугу у неё так раскалывается черепушка, словно ею играли в квиддич недели две, не меньше. Как говорится, дальше больше.
Что здесь произошло? Почему всё разбросано? Тут что, ураган прошёл? Что с нашими шмотками? Где это мы? И что вообще я здесь делаю?!
Она заторможено обвела взглядом комнату, и даже вздрогнула. Что за издевательство? Какие-то сваленные повсюду вещи, разбросанные книги, открытый настежь балкон, разбитая тарелка, тут и там валяются пуговицы..минуточку.
Джойс совершенно ошалевшим взглядом уставилась на рубашку Фреда, а затем додумалась как бы между делом потупить взгляд на свою, похолодев. Их рубашки были полу расстёгнуты, а некоторые пуговицы вырваны с корнем, а её ещё почему-то противно влажной, словно они вчера купались в каком-нибудь пруду, кто знал, может, тут есть пруды поблизости, а потом их согнали оттуда выбешенные захватом территории утки? Крутая гипотеза, но всего остального не объясняет.
В голове царил хаос, однако, всё же там запульсировала тупая догадка и ей совсем не хотелось, чтобы она оправдалась. Джойс подтянула к себе колени, чтобы уложить на них всё ещё ноющую голову и, вознося Мерлину мольбы и брань одновременно, лихорадочно пыталась сообразить, что же ей делать, плюнуть на всё и позорно бежать куда глаза глядят, лишь бы только не встретиться взглядом с Фредом или всё же задать ему вопрос, который иначе будет мучить её до конца дней? Второй вариант был гораздо позорнее, но Джойс, тяжело вздохнув, нервно пробормотала что-то вроде.
Скажи, что мы…эм…ничего ведь такого? Нет, всё это какой-то прикол. Или сон. Точно, по другому и быть не может. Мы с тобой…бред полный.
Она старалась говорить небрежно, но на проверку скорее еле слышно лепетала это себе под нос. В голове так и пульсировало «какого чёрта мы тут развалились на одной кровати в таком виде?! Какого Мерлина мы вообще тут вместе проснулись? Ведь для этого надо было что сделать? Вместе заснуть. Ужас, ужас, просто кошмар, летящий на крыльях ночи.
Джойс не могла заставить себя посмотреть на Фреда, надеясь, что сейчас он развеет её глупые догадки и найдёт какое-то логическое объяснение происшедшего, потому, что иначе она прямо тут провалится со стыда.
Мерлин, уж не она ли всегда с отвращением отзывалась о подобных легкомысленных девицах, утверждая, что уж она бы так никогда себя не вела, никому бы не вешалась на шею и уж точно не позволила бы себя провести или выставить идиоткой. Она уже ждала ответа Фреда, как манны небесной, ну не может быть, чтобы она учудила что-то подобное. С ней, такой благоразумной перестраховщицей, которая даже зайцем никогда не ездила, такого не могло произойти? А если она всё же что-то учудила? А он! Тоже хорош! Мерлин, почему она позорно даже ничего не помнит. Джойс от отчаяния закусила губу, всё ещё отказываясь верить в происходящее, чувствуя, что от нервов её немного начинает потрясывать, а по рукам пробегает противная дрожь.
И всё же, Джойс, такая растерянная и уязвимая в своём непонимании ситуации, яростно вцепилась пальцами в волосы у своих висков, пытаясь хоть как-то заставить себя придти в чувства и вспомнить всё. Что ей делать, Мерлин? Она всегда всех вокруг вразумляла, но себя не могла вразумить. Да ещё чёртово горло решило добить её, напоминая собой выжженную пустыню, пить хотелось как-то невероятно, до того, что она готова была выпить воды из-под крана. Да что уж там, хоть из унитаза, лишь бы напиться, как там говорилось в сказке, целое озеро или вроде того. И всё же панике это не мешало щекотать ей нервишки, она отказывалась поверить, что могла учудить что-то такое, за что придётся не то, что стыдится, а менять имя, страну и мозги.

Джойс прошелестела слова благодарности, когда Фред избавил её от головной боли, тут же о них пожалев, он добавил других задач для её головы. Чем больше Джойс слушала, тем больше хотелось разучиться пользоваться мозгами (судя по его словам, она неплохо справлялась), чтобы не доходил смысл сказанного. Обернувшись, она перехватила взгляд, в котором плескалось столько снисходительной насмешки, что она охотно бы провалилась под землю, только кровать мешала осуществить коварный план. Пришлось ограничиться тем, чтобы снова упереть в колени лоб. У неё леденели руки от «откровенных признаний». Нет бы пораскинуть мозгами и догадаться, что он всего лишь хочет наподдать ей по ушам за пьянку и за то, что втянула его в эти дикие выходки, но нет, её переклинило, что они тут того самого. Джойс хватало только на то, чтобы, уперев взгляд в пол, безнадёжно бормотать.
Тактично намекаешь, что я ещё, ко всему, напилась? Ты гонишь.
С чего ей изменять неприязни к возлияниям? Да чёрт его знает. Кажется, она припоминает, и правда вчера намылилась в бар, не попросив Энди за ней приглядеть. Какая идиотка. Молодец, сказано неплохо, будь она адвокатом, ей бы это зачли в суде, только взгляд всё испортил, ошпаренный и перепуганный. Что она натворила? Хотелось кусать ногти. Она давно не чувствовала отчаяние физически, оно наваливалось, не давая дышать, отдаваясь противным пульсом в горле, ей даже пришлось потереть шею, чтобы избавиться от этого ощущения. Она прикрыла ладонью лицо, понимая, что уже даже не покраснела, а побледнела, и с неё стекли все краски.
Спокойствие, Джойс. Подумаешь, с кем не бывает? Почему бы не отнестись к этому как к приключению, пусть цинично, зато целее для нервной системы. Но она так не могла. Она не была романтичной, но была слишком романтичной, чтобы посмотреть на это под таким градусом. Да и Фред…она не думала о них в такой, кхм, ситуации, но, если уж вышло что-то подобное, ей уж точно не хотелось бы, чтобы это было так. Он был особенным человеком в её жизни, хотя она не могла бы дать этому определение, но теперь всё это разваливалось на глазах. Джойс закусила губу. Как хотелось подумать, что она драматизирует. Может, она сумеет над этим посмеяться? Эдак лет через сто.
Самое забавное, что ей могло бы придти в голову, что Фред иронизирует, или понадеяться, что он бы на неё, пьяницу, не польстился, как человек без проблем на личном фронте однако, но, когда в голове пустота и ты не помнишь вчерашнего, невольно паникуешь и не можешь сложить два плюс два.
Я не могла нести такую чушь даже под транквилизаторами.
В её нервном голосе отчётливо звенело отчаяние, не получалось стоять на своём, что не верит ни единому слову. Эта позиция неплохая, он что-то сказал, а она скажет тебе приснилось. Но она смотрела на Фреда уже моляще, чтобы тот хотя бы замолчал. Но куда там. Он ещё и издевательски приобнял её за плечи, отчего Джойс невольно вздрогнула, и заржал. Он её презирал. Ну а что, она сама относилась как-то иначе к девицам, обожающим клубы, пьянки и случайные связи?
Перестань, пожалуйста. Ничего смешного в этом нету.
Ещё и голос срывается. Не в силах выносить эти новости, она подскочила на ноги, чтобы скрыться на кухне. Мда, и это Джойс, девчонка, которая терпеть не могла фамильярности, когда Уизли панибратски трогал её волосы, он этим её умудрился и выводить, докатилась до того, что от самой себя тошно. Она налила в стакан воды, чтобы залпом её выпить, а затем ещё парочку, после чего, включив воду, промокнула лоб, ледяная вода приятно его холодила, но кожа продолжала пылать.
Фред не намеревался оставлять её в покое, он собирался высказать всё, что думает о её грехопадении и, чтобы чем-то себя занять, лишь бы не умирать от стыда, она растерянно ухватилась взглядом за разбросанные вещи и принялась их поднимать. За беспорядок ей, конечно, было стыдно, но это ерунда по сравнению со стыдом, который испытывала за себя. Личный сорт героина! Да как она могла сказать такое даже в пьяном бреду? Разрывать одежду?! Не может этого быть, ей не хотелось даже слушать, не говоря о том, чтобы верить, что настолько не знала себя.
И как быть? Позвонить Рейду, поинтересоваться, как его подружки старались сохранить лицо. Может, следует посмеяться вместе с Фредом, мол, какая ерунда. Но для неё это было не подумаешь. Вмазать ему от души? Съязвить? У неё язык не поворачивался. Невинно поцеловать? Вести себя так, словно поддалась на его очарование и смущена, словно тургеневская барышня? Да чёртас два. Она в бешенстве, непозволительно тихом, на него, на себя, а смущена, это не то слово, она готова сгореть со стыда.
Джойс рассеянно, но с силой провела руками по своим волосам. Мерлин, а с ними то что? Противные, словно пальцы после сахарной ваты, они что, ещё и пенную вечеринку устроили? Хотя, это было бы меньшим из грехов.
Энди, наверное, волнуется, так что я пойду. 
Она пробормотала это напряжённо, суетливо ища взглядом свою обувь, чёрт с ней, с сумкой, но идти босиком по улице перебор. Хотя, чего уж там, лето, а более стыдно, чем есть, ей вряд ли станет. И что сказать Энди, где она шлялась? Впрочем, зная её друга, тот мог и не заметить пропажу. Если бы кто другой обиделся на подобное невнимание, то она скорее была благодарна за патологическую ненавязчивость. Но всё же, она цеплялась за мысли, что, по идее, Энди должен волноваться, где шляется её пропащая душа, словно за спасительную соломинку. Надо бежать. Неожиданно она повернулась к Фреду, но затем лихорадочно покачала головой.
Фред, я…понимаешь, в смысле…ничего, неважно.
Слова застряли в горле, скажи она ещё слово, могла захлюпать носом. Что она могла сказать, что так себя не ведёт? Не она ли ему говорила за чашечкой чая, что серьёзна во всём, это было настолько про Джойс, что она относилась к любому проявлению легкомыслия со снисходительным презрением, которое, впрочем, особенно не демонстрировала людям, и что теперь?
Столько лет проучились вместе, он считал её ботаном, молодец, Джойс, теперь избавишься от клички, только слово, которым он будет её звать, называть не хотелось. Кажется, подобным образом она назвала мамика, да нет, не кажется, так и назвала, а сама оказалась не лучше.
Фред, конечно, хорош, за что он так с ней? Вот уж Джойс так о нём не думала, во время их дурацких шуточек, что он способен подшутить над ней злобно. Хотя, что такого он сделал? Гаже всего было осознавать, что её собственный брат вёл себя так с доброй половиной девчонок в школе, и что говорила Джойс в таких случаях? Подумаешь, если дура, то виновата сама, нечего развешивать уши. Она уши, ясное дело, не развешивала, зато взяла и тупо так напилась.
Ещё более стыдно было от мысли, что она не только корит себя за проявленную разнузданность, которую считала слишком жестоким уроком, чтобы спокойно утрамбовать в голове, но и потому, что ей было гадко от мысли, что Фред теперь будет думать, что она «такая, как и все», теперь она в его глазах уронила себя ниже плинтуса. Какая ей разница, что у него на уме? Но ей не хотелось признать, насколько она пала в его глазах, вон как насмешливо смотрит, она чувствовала себя ничтожеством, идиоткой, у неё горели щёки и ей хотелось спрятаться в дремучем лесу.
И всё же, в голове не укладывалось, что Фред мог допустить то, что они натворили, он, судя по лучезарной, как всегда, физиономии, был в здравом уме. Как хотелось разрыдаться. И меньше всего хотелось плакать при нём, достаточно она развела воды, когда переживала из-за мамика.  Это было странно, несмотря на растерянность, обиду, гнев на себя, на него, стыд, бесконечное раскаяние и остатки головной боли, ей не хотелось его терять, такого, каким она его знала до этого случая. Она не могла поверить, что они оба могли оказаться не теми людьми, которыми провели в школе семь лет. Интересно, насколько она его возненавидит? И себя. На душе скребли такие кошки, что хотелось изловчиться и наложить на них обоих заклинание обливейт.
Взгляд девушки машинально засёк старый плакат, на котором два близнеца Уизли обнимали друг друга за плечи с невинными лицами, но на данный момент ей было не до них. Надо сматывать удочки, пока она не раскисла совсем уж позорно. Делать выводы, жалеть себя и позавывать в подушку можно будет потом.