RE:WIND |
|
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » RE:WIND » Prior Incantato » I hate everything about you
Время и место:
9.10.2021 (сб). Cпальня девочек факультета Слизерин, 5 курс.Действующие лица:
Патриция Стрэндж, Ферн Флинт, Кассиопея Барбарик.События:Ситуация очень сложная:
Кассиопея дружит с Элефтерией и ненавидит Патришу. Патриша не любит Кассиопею, но относится с симпатией к Элефтерии. Элефтерия никогда не принимает в споре ничьих сторон.
В результате, все ссорятся и открывают в себе что-то новое, а Касси, наконец, запоминает имя своей соседки по комнате.
Бывают хорошие и плохие дни. В хорошие она все понимает, мир разноцветный, и голова не идет кругом от боли. Можно различить звуки, запахи, все имеет хоть какой-то смысл.
В плохие ей не хочется даже открывать глаза. Это большой отвратительный мир, полный врагов, чьих лиц она не может разобрать, и здесь она совсем одна: вдали от отца, единственного ее надежного союзника.
В последние два года в этой вязкой сероватой смеси боли и страдания появлялась еще Ферн.
Ферн. Элефтерия Ферония Флинт.
Кассиопея, закрыв глаза, могла вспомнить ее лицо и представить ее голос. Это многого стоило.
Отец учил ее никогда не показывать свои слабости. Никому – они должны были быть тайной, постыдной, скрытой ото всех тайной. Приступы были огромной частью этой тайны, почти ее основой: скрыть боль еще удавалось, но кровь, брызжущую из носа, замаскировать невозможно, как и стремительно краснеющие, слезящиеся глаза.
Этот вечер был завершением плохого, бесконечно плохого дня: утром она с трудом встала с постели, остро ощущая бессмысленность этого действия, потом долго читала одну из книг, заданную по истории магии: лживую, отвратительную, бесконечно и убого порочащую темного Лорда. Касси знала все о Лорде, все, что нужно было знать, и в голове ее постоянно вертелась ее детская почти-молитва, вечная болезненная просьба о возвращении. Она смотрела на смазанные магические фотографии, на корчащих улыбки «героев» войны – убийц, и ей становилось все хуже и хуже.
К вечеру головная боль стала невыносимой, и единственный выход, пришедший ей в голову: лечь как можно раньше, вычеркнуть этот бессмысленный день из жизни.
Дверь их спальни послушно отъехала в сторону. За пять лет помещение стало совсем привычным, почти как дом: все это - большие кровати с тонкими зелеными шторами на столбиках (как же это называется? Балдахин?), зеленый ковер, закрывающий весь пол, два больших резных зеркала.
Кассиопея почти подползла к своей постели, уронив на нее сумку. Перед глазами плыли круги, и она хорошо понимала, что приступ начнется в любой момент. Надо было переодеться и лечь спать, забыть обо всем.
В этот момент на дальней кровати раздался какой-то шелест. Кассиопея подняла глаза.
Знакомое насмешливое бледное лицо, обрамленное длинными светлыми волосами.
Имя этой Касси запоминать отказывалась. Она была врагом, предательницей, грязью, такой же, как они все.
Обычно они не разговаривали. Этa была тихоней, держалась ото всех в стороне, будто в ней было что-то особенное. Эта не заслуживала имени, внешности, существования.
Но она же лежала сейчас на своей постели и смотрела на Кассиопею, и на ее расплывающемся в цветных кругах лице была улыбка, будто она все знала, будто ей все было известно.
Боль пришла внезапно, пронзила все тело, заставила пошатнуться и упасть на колени, скорчившись на полу. Из носа потекла кровь, несколько капель упало на ковер.
На несколько секунд Касси будто оглохла от боли, просто пытаясь дышать, а потом – будто вынырнула: боль волной покидала тело, отпуская его с необычайной легкостью и исчезая.
Кассиопея чуть подняла голову и с ужасом увидела лицо этой: совсем близко. Она подошла и, кажется, даже что-то говорила: ее губы шевелились, но ощущение было будто звук не поспевал за картинкой.
- Отвали! - вскричала Касси, вскакивая на ноги (это отдалось болью по всему телу). Палочка уже была в руках, и она в бешенстве приставила ее к беззащитному горлу соседки. – Я убью тебя, - прошипела она. – Тварь!
Сердце колотилось как сумасшедшее. По лицу все еще противно текла липкая струйка крови, горло пересохло, а в глазах жгло.
- Ненавижу, - она прошептала, палочка в пальцах вздрогнула. Заклинания, одно опаснее другого вертелись в ее голове.
Она видела мою слабость – она должна умереть, это было логично и просто.
Тут дверь снова скользнула в сторону.
Когда Барбарик только ввалилась в комнату, Триш не испытала ничего, кроме раздражения. Соседка по комнате: эта агрессивная, высокомерная припадочная неумеха - по мнению Триш, в принципе не могла вызывать ничего, кроме раздражения, и порой приходилось недоумевать, как ее терпит, скажем Ферн - а подобным умением жизнь определенно наградила только ее, да еще, может быть, отца этой психованной (едва ли кто-то в школе не наслышан, что только они вдвоем и остались в их благороднейшем роду).
Насчет того, как Барбарик могла относиться к самой Триш, та иллюзий тоже никаких не питала: даже если бы однажды ей взбрело в голову, что из этого могло бы получиться что-то продуктивнее взаимной неприязни, то стоило заметить любой взгляд в свою сторону, чтобы развеять сомнения и признать, что "неприязнь" -пожалуй, даже слишком слабое слово для испытываемых эмоций обеих сторон.
Чем Триш так не угодила Барбарик, если они едва ли перебросились парой десятком слов за все время совместной учебы в школе? Стрэндж уже давно перестала даже пытаться понять, в чем причина отторжения ее обществом. В ее нелюдимости? Мало ли в мире других интровертов? Или же, в случае с застрявшей в прошлом веке со своим мировоззрением элитой общества - потомственными слизеринцами, к которым можно отнести и Барбарик - в ее происхождении, в котором она сама не была уверена?
Как бы то ни было, когда Барбарик ввалилась в спальню, Патриция вовсе не собиралась обращать на нее внимания, но стоило той разве что не взвыть от боли - и даже тщательно взращиваемое Тришей безразличие затрещало по швам.
Отложив в сторону учебник по зельеварению, чей шелест страниц выдал ее, когда соседка только входила, и вызвал уже который в их жизни обмен неприязненными взглядами, Триш вскочила со своей кровати, парой полушагов-полупрыжков преодолела расстояние, разделявшее их с Кассиопеей, и прошелестела - чуть громче обычного:
- Я могу чем-то помочь? - она занесла руку, чтобы тронуть Барбарик за плечо, но так этого и не сделала. - Эй.
Трудно представить, чтобы обычное предложение помощи вызвало такую реакцию, но в этом вся Барбарик; впрочем, вполне возможно, что она попросту не услышала Триш. Что же тогда ей могло показаться? Как, по ее мнению, к ней обратилась Триш?
Стрэндж едва успела отшатнуться, но и то не спасло ее от волшебной палочки Барбарик, ощутимо упершейся ей в шею - иначе бы ненормальная, пожалуй, своим молниеносным движением просто ее проткнула. Интересно, хватило бы у Кассиопеи на это силы? Как бы то ни было, от любого тычка в горло достаточно острым предметом Триш не стала бы ожидать ничего хорошего.
Патриция не могла ответить, было ли порывистое нападение соседки для нее неожиданностью: да и нет одновременно, но шока оно определенно не вызвало.
Триш безмолвно стояла, не отводя почти что полностью спокойного и уверенного взгляда от глаз Барбарик и на всякий случай стараясь даже не шевелиться. В самом деле, не убьет же она меня.
Убьет-не убьет?
Настолько ли Барбарик ненавидит Триш, чтобы ради глупого порыва ее убить она дала исключить себя из школы и пожертвовала своей свободой?
Триш очень надеялась, что девчонка с детским лицом не настолько безрассудная. Но что ей еще оставалось, кроме этой надежды, если она даже волшебную палочку выхватить не успеет, прежде чем ее решат прикончить?
Но афишировать страх и свои сомнения в благоразумии соседки она точно не собиралась.
Дверь в комнату отъехала в сторону. На всякий случай не сводя с Кассиопеи глаз надолго, Триш бросила косой взгляд на вошедшую.
- Ферн, - тихо происнесла она, но в почти пустой комнате любой звук был отчетливо слышен.
В голосе Триш можно было уловить вполне объяснимое облегчение; ведь на нее снизошла удача, на которую она даже и не смела рассчитывать: едва ли в ближайшее время кто-то из других трех девушек, живущих в комнате, вообще мог появиться, но так уж вышло, что сцену их конфликта застала именно та, кто может образумить и оттащить бешеную Барбарик.
Ферн никогда не стремилась подружиться с нелюдимой и замкнутой соседкой по комнате. Конечно, она была с ней приветливой и вежливой, но не более того. С одной стороны, они были уж слишком разные, да и сама Триш, судя по всему, не горела желанием делиться всем сокровенным и ходить под ручку с Ферн. С другой стороны, такая диверсия определенно бы не понравилась Касси, которая, судя по всему, была еще и собственницей. За пять лет их знакомства произошло много чего, и Ферн сама поражалась, как они научились сглаживать острые углы, обсуждать проблемы, и, что самое невероятное, доверять друг другу. Чужая неприкрытая злоба и ненависть к миру помогала Ферн держать в узде своих собственных демонов. Каждый раз, когда Касс или направляла палочку с боевым заклинанием на не понравившегося человека, или ругалась с преподавателями, Ферн чувствовала умиротворение — да, она бы сделала точно так же.
А вот Касси с Тришей попросту не замечали друг друга, что Ферн вполне устраивало. Да разве можно было себе представить, как они втроем сидят на одной кровати и лакомятся всевкусными конфетами? Насколько Ферн знала, девушки старались лишний раз не приближаться друг к другу, и не разговаривать без особой нужды. Поэтому она сильно удивилась, когда, войдя в комнату, обнаружила, что Касс стоит в своей обычной боевой позе, прижимая к шее Стрэндж палочку. По лицу Кассиопеи текла кровь.
Так, припадок, опять он, кошмар какой-то. Ферн знала, что в таком состоянии Барбарик лучше не трогать, и вообще лучше не замечать ни ее, ни крови. Когда же она нашла в себе силы подойти и спросить, в чем дело, ее тоже чуть не ударили проклятием. В тот день Ферн была настроена решительно, так что она просто выбила палочку из рук Касс и ткнула ей в шею своей. То ли из-за внезапного проявления жесткости, то ли из-за того, что Ферн расплакалась сама, Касси перестала вырываться, и потом, после разговора по душам( по крайней мере, им самим так казалось), Ферн пообещала уважать личные границы, а Касс согласилась сдерживать себя. Но вот теперь...
Триша выглядела очень напуганной, хотя держалась молодцом. Видимо, она все же решила помочь Касс, вот дурочка. Ферн достала палочку и медленно подошла к девушкам.
- Так, девочки, поговорили и хватит, пора спать — Ферн не любила быть миротворцем(скорее наоборот), и чувствовала фальшь в собственном голосе. Как и ожидалось, девочки спать не пошли, а продолжали стоять, не отрывая друг от друга взгляда. Ферн колебалась. Наверное, стоит приобнять Касс, и уговорить ее опустить эту мышку. Медленно, спокойно, как обычно общаются или с маггловскими террористами, или с самоубийцами. С каких это пор...
Я больше не могу так. Почему я должна сейчас играть роль матери Терезы?
- Касси... - прошептала Ферн, внимательно глядя в глаза подруге. Но это была не она, там была лишь бездна безумия и жестокости. Ферн резко вытянула руку и закричала — Экспеллиармус!
Мир пульсировал от боли. Громко билось сердце жертвы, но ее лицо было спокойным и выражение – твердым и все оно расплывалось вместе с окружающей действительностью. За эти ее ехидные спокойные глаза, Касси решила ее убить. Она никогда раньше не убивала, но отец говорил, что рано или поздно ей придется это сделать.
Он учил ее заклинаниям и говорил, что когда-нибудь ей придется их использовать, он говорил, что мир полон предателей, и что она не должна пока не доверять никому. Итак, когда-нибудь ей придется убить.
Почему не сейчас?
В тумане где-то сбоку появилась знакомая фигура, но сейчас она тоже растворялась, мешаясь со всеми остальными неважными вещами: заклинание, запретное, но так хорошо известное, почти сорвалось с ее губ, когда вдруг грудь обожгло вспышкой, а палочка вылетела из руки – что вызвало панику. Сама она отступила назад и сильно ударилась затылком о столбик кровати одной из однокурсниц.
Острая боль – в затылке и в груди рывком вернула в действительность. Ненависть никуда не ушла, но она снова обрела четкость зрения. Касси снова видела Ферн – ясно как никогда и эту, вторую с ее спокойными глазами, которые не боялись чертовой смерти. У Ферн в руках были две палочки: одна из них, ее, Касси, и вид ее оружия в чужих руках приводил в панику.
- Какого ты творишь, Ферн? – воскликнула она, чувствуя, что срывает голос от истошного вопля. Губы тряслись, и она как никогда ясно чувствовала предательство: от нее, от Ферн, от единственного ее союзника здесь в этой злой жестокой школе и так полной предателей.
Теперь она безоружна в комнате с врагом и с бывшим другом, который теперь – еще худший враг. Боль от предательства была невообразимой, но она попыталась погасить эмоции, все ее инстинкты орали об опасности, и ощущение будто кто-то всадил ей в сердце нож и несколько раз повернул не способствовало лучшей концентрации на происходящем.
- Предательница, - выплюнула Касс. – Как ты могла?
- Сейчас они нападут, - думала она, стараясь собраться. Надо было продумать план действий. Надо было бежать. Впрочем, светловолосая не торопилась доставать свою палочку, а все еще смотрела со своей неприязнью. Как же ее зовут? Элис? Хотя нет… Кто вообще, черт побери, такая Элис?
Ее все еще потряхивало от адреналина и ярости, руки дрожали, и она углубила их в карманы. Она не сможет уйти от обеих, а прятаться за кроватями или делать что-то в таком духе вариантом не было. Но если она оттолкнет Ферн – вполне сможет уйти в гостиную, где получить у кого-нибудь волшебную палочку, должно быть не будет проблемой.
Надо было действовать, но она медлила, ждала их следующий шаг, следующее движение. Если у второй палочки нет, то можно будет ударить Ферн в лицо и выбить палочку из рук. Перед глазами встает окровавленное лицо Ферн, и от этого становится страшно, потому что это же Ферн, это ее единственный самый близкий друг, но она не дала ей убить и у нее палочка в руках, и, черт побери, в голове какая-то каша, и Касси уже ничего не понимает.
- Ну так что, теперь вы убьете меня? – спросила она просто, чтобы уточнить происходящее.
Девочки определенно не собирались расходиться спать. В глазах одной девочки в ненависти и жажде убийства плескалась картина неминуемого - вторая же боялась пошевелиться, завороженная увиденным в зеркалах души противницы.
Противницы ли? Наверное, так можно назвать лишь человека или явление, которому можно противостоять. Однако ни слова, ни действия Триш не возымели бы никакого эффекта над Кассиопеей - это Стрэндж понимала предельно ясно. В лучшем случае ее попытки уладить конфликт оказались бы проигнорированы, в худшем - подействовали бы, как красная тряпка на быка. Быки даже не различают красный цвет.
Ладно, давайте будем честными: сейчас Барбарик выглядела действительно чертовски пугающей.
Панцирь эмоциональной защиты трещал по швам. Патриция испытывала те, казалось, хорошо забытые чувства, которые следовали за ней по пятам в ее маггловской школе. Стоит ли говорить, что я не скучала?
Сейчас все зависит от Ферн. Но что она сделает? Ясно как день, что против Барбабик она не пойдет: они же друзья не разлей вода. Но ведь и Триш ничего плохого Ферн не делала, чтобы та оставила ситуацию на произвол сумасшедшей, правда? Правда?
Что же ты сделаешь?
Волшебная палочка Барбарик царапнула Триш по шее, но ничего хуже не совершила. Девушка звонко вскрикнула (за что ненавидела себя в тот вечер больше всего), отскочив назад, и попятилась, пока не столкнулась спиной с опорой балдахина своей кровати. Сердце-птица от пережитого напряжение готово было пробить брешь в груди.
Пока она восстанавливала ровное дыхание и наблюдала за искаженным от боли лицом говорившей что-то Барбарик, к ней приходило осознание.
Этого не происходит, да? Ферн пошла против своей ручной сумасшедшей ради нее?
У Триш не было в школе друзей. Вообще. Совсем. Даже близко по определению. Так она сама для себя решила лучшим.
Она не ждала, чтобы кто-то делал что-то для нее и ради нее.
Ну что ж, закон жизни: чудеса случаются.
- Ну так что, теперь вы убьете меня?
Какой глупый вопрос, испуганный ты агрессивный зверек. Знаешь, по себе не судят, психичка.
- Нет, что ты, - отозвалась Триш, подходя ближе и теперь-то на всякий случай вынимая волшебную палочку. Мы же не ты, собиралась было сказать она. Психованная. Машина для убийств, вот ты кто. Я видела в твоих глазах жажду действий. Один раз тебе повезло - даже не тебе, а нам обеим - и Ферн оказалась рядом, но что если в следующий раз не окажется?
Нет, не собиралась ничего говорить. Просто подумала.
- Мы поможем тебе. Отведем тебя... - осознав, что, возможно, это было бы большой ошибкой и она не должна была стать свидетельницей слабости Барбарик - и никто не должен, кроме ее Ферн, Триш запнулась и перевела вопросительный взгляд с детского лица, искаженного страхом, обидой и яростью, на более решительное лицо Флинт. Не хотелось бы лишиться неожиданно обретенной ее поддержки и - расположения? - Что мы с ней будем делать?
Спросите Триш: Барбарик определенно надо лечить. И если не от приступов с текущей носом кровью, то нервишки стоит подлатать.
Отредактировано Patricia Strange (2015-10-07 16:39:16)
Ферн никогда не задумывалась над вопросами о том, сможет ли она когда-нибудь причинить боль кому-то, искалечь, ранить, убить. В запале игры в квиддич случалось всякое, и Ферн никогда никого не осуждала за жесткий стиль игры. Но вот стоять напротив лучшей подруги, направив на нее ее же палочку…наверное, это было не слишком этично. Но инстинкты кричали об обратном. Сейчас припадочная и неуравновешенная Касси была опасна как никогда – даже без палочки, даже с этой кровью на лице, даже напуганная и практически загнанная в угол . Ты права, Касси. Мы все стоим друг друга. Я могу это сделать прямо сейчас, и пусть через минуту я ужаснусь, но пусть мне будет страшно, стыдно, пусть я буду раскаиваться…но я тоже способна на жестокость.
Слово «предательница», выплюнутое Касси немного привело ее в сознание, как пощечина. Нет, она точно не предательница. Кстати, направлять на человека его же собственную палочку очень..круто?
- Я делаю это ради твоего же блага – Ферн старалась не думать о том, что это звучит как минимум фальшиво. В конце концов, сейчас она ее не слышит – только интонации, только тембр. -Я не предательница, я не враг, я просто хочу, чтобы это закончилось.
Ферн перевела взгляд на Тришу. Надо же, замерла как кролик перед удавом, тщетно пытается скрыть животный испуг, который слишком очевиден, почти материален… Внезапно в голове словно включили свет. Эта Триша надеется на нее, считает ее своим союзником, спасительницей. Как это мило.
Такое негармоничное лицо, такие светлые прямые волосы, непримечательная внешность - типичная девочка-изгой. Но вот взгляд…Ферн волновал взгляд Триши. В нем была какая-то потаенная угроза, словно бомба замедленного действия, словно пружина, которая разогнется очень неожиданно, и обидчики пожалеют, что вообще связались с этой светловолосой. Какая интересная девочка, почему я ее раньше не замечала?
- Ну так что, теперь вы убьете меня? - Нет, что ты, - сказала Триша и полезла за палочкой. Потрясающе. Ферн даже слегка улыбнулась Трише, хотя сейчас это смотрелось немного пугающе. Как это здорово, и как глупо. Ферн знала, что Касси физически уступает ей, и, пока у Барбарик нет палочки, она не причинит ей вреда. Но вот хлипкая Триш…ох, зря это она. Все ведут себя не так, как надо…интересно, каково тебе, Касси, оказаться в такой вот ситуации?
- Пожалуйста, Триша – Ферн пыталась вложить в минимум слов максимум смысла, но собственный адреналин мешал связно излагать мысли – мы пока ничего не будем делать, слышишь, Триша? Ферн мысленно молила, чтобы Триш поняла ее. - Касси, мы не собираемся тебя трогать, пока ты в таком состоянии, тебе нужно отдохнуть. А за предательницу ответишь.
Вы здесь » RE:WIND » Prior Incantato » I hate everything about you
