RE:WIND |
|
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Время и место:
2023/08/29, Корнуолл, фамильный замок.Действующие лица:
Мелеган и Морриган Фоули.События:Вы так не хотели уходить из своего мира. Но иногда обстоятельства сильнее воли людей... вы вынуждены перевестись в другую школу, которая так не похожа на вашу собственную. Вы чувствуете себя потерянными? Нет. Вы чувствуете тебя совершенно злыми... но когда вы злы, страдают другие. Тем более, когда вы за одно. Кто станет жертвой?
Почему?
Они забрали нас оттуда, забрали из дома, ставшего родным. Было слишком неожиданно, слишком тяжело. И всё ради чего? Ради какой-то школы добра и радости, получить письмо из которой так мечтают маленькие детки? Бред. Всё это бред. Это попросту не может быть правдой, разве что чьим-нибудь маразмом, глюком, сбоем в системе. Разве не понимают они, что нам там не место? Разве не понимает она, наша мать, где наш дом? Не понимает. Ответ очевиден, как очевидно и всё происходящее. Отец болен - какая жалость, ведь в такие моменты берёт верх она. Мать всегда хотела, чтобы мы шли путём Эвана, чтобы изучали свет, закрыли глаза на тьму. Но у наших дорог слишком много отличий, мама, наши пути слишком раз-ны-е.
Развевая мысли, рука тянется к чашечке кофе, что стоит рядом на подносе. Взгляд каре-зелёных глаз скользит по причудливым узорам. Равнодушно хмыкаю. Какая разница? Глоток бодрящего напитка пробуждает новые размышления, и чашка возвращается на прежнее место.
"Зачем? - спрашиваю мысленно мать и всех тех, кто ей помог. - Мы же уже не дети, дорогая матушка. Это глупо, бессмысленно и нецелесообразно пихать нас в этот гадюшник." Да, там ведь так много грязи. Насколько я знаю, в Хогвартс принимают всех: и грязнокровок, и магглорождённых, и чистокровных волшебников, мешая последних с предыдущими. Это же низко, это так ничтожно. Грязнокровки - они не достойны вообще изучать магию, не то что учиться в таких школах. Что Камий нашла в этом дрянном замке? Может, думает, что он - лучший вариант? Ха-ха-а. О, да, всенепременно. Прав был отец, отправляя нас в Дурмстранг, где нас научили уму-разуму, Там-то не запудривают мозги всякими стереотипами о добре и свете. Отец был прав всегда. Иногда мне кажется, что он - единственный из всей этой семейки знает, что есть истина, а что есть пустая болтовня, где научат силе, а где сделают из тебя тряпку.
Морриган. О, дорогая сестрица, тебе, верно, тоже не по душе эта затея. Вижу, ты зла, зла, как зол и я. Задаёшься ли ты вопросами, кои терзают меня? Возможно. Никогда не угадаешь, что творится в твоей милейшей головке. Но я знаю, точно уверен, что не милы сейчас тебе те, кого мы до этого так любили.
Как? Как могли они поступить так с нами?
Я пытался понять это и у меня было достаточно времени. Наверное, всё это лишь их желание "сделать нам только лучше". Но знают ли они, что нам оттого хуже? Они просто хотят видеть нас там, где им удобно, там, где мы будем на виду у них. Они - брат и мать.
Усыпанная шрамами правая рука вновь потянулась за чашечкой с кофе.
"Злос-с-сть... В тебе кипит злость, - шипят голоса, - Мы зна-аем, чего ты хочешь. Ты уже видишь, как перерезаешь им глотки, видишь, как подвешиваешь их тела на крюки, словно свиные туши. Ты сдираешь с них кожу заживо, упиваешься их криками. Смотри, смотри, как ты берёшь тот самый нож. Видишь? Видишь, как разрезает твоя рука мягкие животы их и вываливаются наружу внутренности? Твои руки в крови, Мелеган, твои, маленький Ники..."
- Заткнись, - злобным змеиным шипением сползает с губ, а чашка, резко сжатая в тот же миг, разлетается вдребезги. Застыл и не двигаюсь, всё смотрю, как горький напиток капля за каплей делает пятно на брюках всё шире. "Дрянь," - мысленно бросаю кружке и разжимаю руку. Несколько осколков ссыпались на колени, какие-то остались в руке. На чёрные брюки жидкость капала уже багровая. Задумчивый пять секунд назад, взгляд каре-зелёных глаз теперь бегает по сторонам в поисках палочки. "Вот же она," - шепнули мысли и губы застыли в усмешке.
- Reparo.
Забавно, как одного слова бывает достаточно, чтобы восстановить сломанное. Краткое "reparo" и кружка вновь в моей руке - целая и невредимая. А что до руки... Что-то подзабыл я лечебные заклинания. Да и на кой чёрт, и без того заживёт. Но брюки жалко.
Взгляд вновь скользит по причудливым узорам, плавно перетекает на посох и останавливается на милом личике сестрички. Я улыбаюсь самой приятной из всех своих улыбок. "О, Мор, моя милая Морриган, - повторяю уже в который раз, - Мы ещё вернёмся в Дурмстранг, я верю в это."
Я верю в это. И ты верь.
J'aurais décimé la Terre
Déclaré la guerre
À la mort
Ненависть – очень сильное чувство. Редкое. Не смешанное с полутонами. Всегда любила все, что обладало уникальностью. Это чувство тоже. Оно не вызывает досады. Оно лишь показывает настоящую силу человека, который вызывает ненависть в других людях. Наш дорогой неизменный директор Игорь Каркаров все время повторял это, обучая отца стихийной магии, которой тот потом обучал меня, пока ты, мой дорогой брат, проводил время со своими преподавателями. «Когда тебя будут ненавидеть, тогда ты будешь чего-то стоить», - мне кажется, до сих пор слышу слова Ллойда, когда закрывают глаза. Они так громки. Особенно сегодня.
Особенно сегодня. Мой дорогой брат, кровь от крови моей… ты ведь понимаешь, что происходит? Боги, в которых не верю, они пытаются решить все за нас. Нет, не так. Они решили. Они думают, что правы. Они никогда так не ошибались.
Они никогда так не ошибались. Боги всего мира… куда же вы смотрели, когда они пытались играть во всезнающих-заботливых-идиотов? Да, вы умерли. Или наблюдаете за этой комедией. Прошу прощения, мои дорогие, но получите лишь трагедию. Никогда нельзя так просто справиться с силой. Отец отправил нас в Дурмстранг для того, чтобы мы стали именно ей. Последователи метода обучения Каркарова, провожая нас, говорили, что та школа все равно станет для нас лишь временным явлением. Выращенный в Дурмстранге не может быть тем, кого растят в Хогвартсе. На той школе лежит штамп слишком лояльной. Слишком свободной. Слишком глупой… там нет ничего интересного. Там не преподают Темные искусства. Боги, мы же с тобой с факультета Темных искусств, мой дорогой брат… Нам там нечего делать. Мы признаем только силу.
Мы признаем только силу. Коей являемся сами. Там нет равных нам. Нас поймет сегодня лишь отец. Но, боль-печаль-тоска, он болен. В такие моменты наша мать может делать все, что пожелает… в такие моменты Ллойд становится послушной марионеткой, которую так легко дергать за ниточки с помощью принесенного личного стакана апельсинового сока. С ним такие бывает редко. Но, увы, это случилось сейчас. Печаль, но наша мать воспользовалась этим. Боги, как же я всех их ненавижу.
Боги, как же я всех их ненавижу. С каждым ударом пульса. С каждым шагом. Каждый раз, когда смотрю на них. Каждый вдох. Каждый выдох. Боги, какое сильное чувство. Оно наполняет душу, разрывая ее на кусочки.
Оно наполняет душу, разрывая ее на кусочки. Проклятая кровь в моих венах лишь кипит. Она говорит со мной. Ты слышишь эти слова, Мелеган? Ты слышишь кровь, текущую в моих венах? Не можешь не понимать, что она хочет сказать, понимаешь? Это же так просто, мой дорогой братец… Потому, что ты – часть меня. Ровно половина моей души. Ровно половина моего сознания. Ты осознаешь это?
Ты осознаешь это? Ты видишь, как мы оба сходим с ума? От злости. От ненависти. Мы никогда не подчинялись своей судьбе. Мой дорогой брат, нам придется поехать, ты это знаешь. Но ведь мы сумеем сделать из этой школы-богодельни-для-сирых-и-убогих настоящий ад, не так ли?
Вы всегда можете убить… слышишь меня? Медленно. Так, как это сделал Айгравейн. Оставшись непойманными. Ты ведь всегда хотела попробовать, помнишь? – внутренний голос просыпается, он всегда рядом.
Замолчи. Просто замолчи. Не хочу об этом думать, - воображение же уже рисует картины предполагаемых казней.
Прости, принцесса-с-тонкой-душевной-организацией, но тебе нравится эта мысль. Хотя нет… не в твоем стиле, не так ли? Слишком грубо, - ирония.
Именно. У меня есть варианты получше, - на алых губках появляется усмешка, которая каверкает идеальное личико дорогой фарфоровой куклы.
Какая? Поделись. Улыбайся. Помни. Не открывай своих чувств. Веди себя так, как всегда, - шепчет внутренняя тьма.
Убить морально. Человек, которого ничего не держит на земле, не стоит ничего, - усмешка сменяется улыбкой, возвращая сходство с фресками и ангелами на них.
Прекрасно. Буду следить за этим. Всегда помогу, - довольство.
Не может быть иначе… Ведь ты – это я, - мой смех серебром разрезает пространство, отскакивая от стен.
Мой смех серебром разрезает пространство, отскакивая от стен. Я смогу остановиться от осуществления этой идеи, если те люди заинтересуют меня. Но ведь мы оба знаем, что это невозможно… Там не будет людей интереснее, чем в Дурмстранге. Там не будет преподавателей лучше, чем в нашей школе. Там не будет ничего, что мы любим.
Там не будет ничего, что мы любим. Вижу, как ты злишься, сжимая в руках чашку с кофе, запах которого распространяется по залу. Все еще смеясь, начинаю кружиться. Агравейн всегда говорил, что я даже хожу, будто танцую… но, если дело дошло до безумного кружения – можно прятаться и не выходить, пока буря не минует. Наш дорогой кузен Агравейн знал истину этого действия. Это меня успокаивает. Это помогает не сорваться.
Это помогает мне не сорваться. Чашка в твоих руках разлетается на осколки. Закатываю глаза, прекращая кружения, но все еще смеясь. Мой дорогой, твои эмоции всегда были так хорошо читаемы. В этом вопросе ты был смелее меня – ты не играл, словно в театре, меняя маски. Ты, мой милый брат, тоже зол.
Ты, мой милый брат, тоже зол. Как итог испачканная одежда, мебель, ковер и рана на твоей руке. Чашку ты уже успеваешь воссоздать простым заклинанием. Прекратив смеяться, внимательно наблюдаю за тобой, склонив головку на бок. Это забавно.
Это забавно. Ты снова собираешь шрамы на своем теле. Меня никогда не впечатляло это «хобби». Все свои, - уж от тренировок в нашей родной школе их всегда было достаточно, - предпочитала убирать магией. Все должно быть идеально, мой дорогой брат. Ты ведь знаешь это.
Ты ведь знаешь это. Качая головкой, подхожу к тебе.
Подхожу к тебе. В моем голосе, произносящем заклинание очистки, все еще звучит отголосок смеха-серебра. Пятна на ковре, твоей одежде исчезают, как будто их не было. Беру твою руку. Но не лечу, рассматривая кровь, которая оказывается на моих руках. Алая. На белой коже. Красиво. Легко касаюсь уже своей окровавленной рукой губ, которые становятся еще алее. Оставляю поцелуй на твоей щеке.
- Мой брат совсем не ценит свою кровь. Ты слишком давно не говорил с ней. Поэтому забыл ее цену и ценность. Настало время вспомнить. Тем более, это такая не героическая рана, - улыбаюсь.
Улыбаюсь, исцеляя рану. Не оставляя шрама. Боль-печаль-тоска, Мелеган, меня никогда не приводили в восторг отметины на тебе, ты же знаешь.
- Успокоился, братец? Не переживай, - сажусь рядом. – Мы не позволим им остаться безнаказанными…
Мы не позволим им остаться безнаказанными. Ты всегда прекрасно выполнял планы мести. Я же отлично их придумывала. Ничто не остановит нас…
- Ничто не остановит нас, ты же знаешь, - залечив порез на руке, провожу ладошкой по твоим волосам.
Провожу ладошкой по твоим волосам. Но ты, как я, понимаешь, что они все еще получают мельчайший шанс, один на миллион заинтересовать меня. Тогда мои суждения не станут такими категоричными. Тогда моя злость отступит.
- Слава всем Богам, которые исчезли, Агравейн будет там. Он спасет этот год, - кузен всегда был душой нашей семьи.
Кузен всегда был душой нашей семьи. Самый яркий из нас. Зову домовика. Прошу принести тебе новую чашку с кофе. Мне – чай. Легко улыбаюсь, смотря сквозь пространство. Будет забавно…
- Мелеган, ненавижу их. Мы должны превратить в ад для них остаток лета, - ты поймешь без объяснений, о ком идет речь.
Ты поймешь без объяснений, о ком идет речь. О самых близких людях. О тех, кто все это придумал.
Отредактировано Morrighan Fawley (2015-10-10 01:10:36)
