RE:WIND |
|
|
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Время и место:
2023/08/01, Лондон, Британия, куда-там-еще-занесет.Действующие лица:
Валериус Розье, Морриган Фоули.События: Когда очередной раз под конец летних каникул Морриган становится скучно, отец, решив, что с фамильного замка хватит, отправляет дочь навестить родственников. Веспер с мужем не оказывается дома, - к их счастью, - следующий пункт назначения - дом Розье. Хозяин дома? Отлично. Тогда пора убивать скуку.
- Меня не волнует даже, если бы вы убили всю команду, - лощеный легкомысленный адвокат раздражает своего будущего подзащитного, но Валериуса Розье рекомендовали как лучшего, Роджерс же слову советника доверяет. - Но все, что вы скроете от меня, ударит по вам в процессе. Потому я спрашиваю вас еще раз. Вы заколдовали снитч, коснувшись которого через две недели погиб ловец, собственной палочкой или воспользовались чужой? Во втором случае мне нужны детали того, как вы ее заполучили и как от нее избавились.
Валериус Розье никогда не записывает результаты опросов. Ни один обрывок свитка не сохранит ни слова его подзащитных, ни отголоска мыслей самого адвоката. Все воспоминания открывает и скрывает чаша омута памяти, хранимая в тайнике родового поместья, к которой наследник Розье обращается крайне редко.
Опрос длится долго, детальный и обстоятельный. Подзащитный прощается с ним, с трудом скрывая раздражение от того, что вывернут наизнанку и взрезан по свежим рубцам подзаживших шрамов, но будучи абсолютно уверен в том, что выйдет из процесса с вердиктом "не виновен".
Розье, наконец, тянется к портсигару, выуживая из стройного ряда белеющих струн сигарету. Затягивается, глядя в окно.
- Мисс Фоули, господин, - эльф появляется бесшумно.
Мисс Фоули является следом за объявлением. Розье оборачивается, загасив окурок о стекло пепельницы, но еще успев поймать недовольство во взгляде кузины.
- Кузина, - теплый поцелуй в щеку, объятие, когда он удерживает девушку за предплечья. Ни на минуту не сомневаясь в том, что не был первым в списке мисс Фоули этим утром, Розье все же скрывает удивление, предпочитая ему формулировку "приятный сюрприз". - Как ваши каникулы? Находите их увлекательными? Или я не прав и вы уже закончили обучение? - забыть о годах многочисленных кузин вовсе не мудрено, но Фоули не одна из них, никогда не была.
На столе меж кресел у окна появляется поднос с чаем, разбавленный алым шиповник, башня с вареньем, сладости.
Розье же разглядывает по-маггловски современно одетую кузину, невольно гадая, что же могло привести ее к нему.
- Скучно, кузина? - насмешливый светлый взгляд встречается с теплым ответным взглядом карих. Пустыми, заполненными, никогда не открывающими, что в ее взгляде. С тех пор, как он ее помнит, а помнит он Морриган Фоули с ее рождения.
Отредактировано Valerius Rosier (2015-10-31 15:07:44)
Давай разрушим потолок
И будем видеть бездну звёзд,
Читать падений их следы [ц.]
Мир оказался патологически скучным. Или казался. Да, это слово, определенно, лучше вписывается в последние дни. Мало того, что нас с Мелеганом переводят в новую школу, - против воли, на минуточку, - так еще никаких развлечений на лето не предоставляют. Впрочем, никогда не была сторонницей доставки всего-чего-желаю на блюдечке с золотой каемочкой. Придумывать самой намного интереснее.
Придумывать самой намного интереснее. Именно этим занимаюсь последние пару дней, когда мрачное состояние брата, граничащее с депрессивно-маниакальным синдромом и игрой на публику, начало медленно из разряда «что-то новое» переходит в группу «привычное-надоевшее».В общем-то, закон «Хочешь играть – придумай игру сама» работает в эти дни как никогда хорошо, доказывая свою справедливость.
Закон «Хочешь играть – придумай игру сама» работает в эти дни как никогда хорошо, доказывая свою справедливость. Видимо, мои забавы перестали вызывать любопытство в отце после очередного разгребания последствий, поэтому он милостиво отправил меня в гости к родственникам. После этого я задалась вопросом о том, любит ли он вообще своих родичей… и другим вопросом – «За что он их так?». Забавно.
Забавно. Первым делом направилась к Веспер. У меня слишком мало кузин, чтобы не ценить их. Вес бы поняла, составила бы компанию и сыграла бы со мной на одной стороне с любимыми игрушками – людьми. Они такие хрупкие. Такие забавные… люблю наблюдать за ними, это помогает в маленьком театре, в создании постановок, которые мне так нравятся. Но, боль-печаль-тоска, не судьба. Вес и Бран куда-то исчезли, забыв оставить даже записку в духе «Улетели-обещали-вернуться». Домовик услужливо предлагает выпить чаю перед уходом. Отказываюсь. Становится ужасно скучно.
Становится ужасно скучно. Самое отвратное чувство в этом мире. Самое опасное. В итоге решено направиться к дорогому кузену. Да уж, Розье будет искренне «рад». Особенно, когда узнает, зачем я явилась перед его светлыми очами. Хотя о чем это я? Пора разбавить жизнь кузена, внеся в нее краски. Слишком скучно жить в режиме «Работа-дом-работа», не так ли? Нужно что-то менять. Пожалуй, этим займусь.
Пожалуй, этим займусь. По хорошему, давно уже стоило подумать о том, что бедный кузен Валериус очень скучает без моего ежедневного присутствия в его жизни. Нет, это не последствия нарциссического синдрома личности. Даже близко к нему не стоит, кстати. Это самоирония с легким склерозом, который забывает брать в кавычки некоторые слова. Тем не менее, даже без них смысл не меняется.
Смысл не меняется. Как и то, что кузен скоро явится после работы домой. Министерство – рассадник семи смертных грехов, - скоро отпустит на отдых до нового рабочего дня. Удачное время для визита.
Удачное время для визита. Особняк Розье оказывается не так далеко. Встречает у порога эльф, как и положено. Улыбнувшись ему, прохожу внутрь дома. Он сообщает обо мне. Захожу. Чтобы увидеть дым, пропадающий в воздухе. Закатываю глаза.
Да, почему бы не убить себя, дорогой кузен? Ты ведь так много прожил, - ирония.
Например, затем, чтобы этого не сделала ты, - ворчливо подсказывает внутренний голос.
Зря. Табак, в отличие от меня, не убивает любя, - пожимаю плечиками на манер танца.
Это, конечно, очень успокоит Розье, - сарказм.
Сарказм остается без ответа. Зато пепельница превращается в букет ландышей. Да, определенно, так лучше. В этом доме давно пора навести порядок. Довольно улыбаюсь этой задумке, взглядом ища остальные предметы, имеющие принадлежность к табаку. Забавно.
Забавно быть здесь. Как будто сто лет прошло с последнего визита. Обнимаю тебя, дорогой кузен, в ответ.
- Покружите меня, дорогой кузен, ммм? – вместо ответов на твои вопросы.
Вместо ответов на твои вопросы. Все же я младшая, включим режим милого ребенка. Мне позволено временно сходить с ума. И перманентно тоже.
- Настоящее обучение, думаю, окончено. Но год игры в доме для душевнобольных приближается неумолимо, - закатываю глаза. – Как Ваша работа, кузен? Скольких мерзавцев удалось вытянуть из трясины безнадежных случаев и спасти от желанного-в-кавычках-поцелуя-дементора?
В глазах искры любопытства и смеха. Твой талант признаю и ценю. Вопрос об «увлекательных каникулах» упускаю. Тем более, ты сам отвечаешь на него, когда у окна появляются угощения.
- Вы догадались, - довольно хлопаю в ладошки. – Вот скажите, дорогой кузен, Вы меня любите? Хотя нет, даже не отвечайте. Просто собирайтесь. Пойдемте убивать скуку.
Пойдем убивать скуку. У меня даже есть прекрасная идея. Беру чашечку с чаем и, сделав глоток, начинаю напевать какую-то песенку. Даже ирония на тему формальных обращений в одной семье временно отступает.
- Сколько Вам нужно времени, чтобы собраться за пять минут, дорогой кузен? – улыбка.
Улыбка. Я знаю, что будет забавно. Во-первых, место, куда мы пойдем, будет нетипично для нас, как и выбранный способ «убийства». Во-вторых, будет забавно наблюдать за тобой в подобном окружении, Валериус. Сыграем? Вся наша семья азартна, не так ли? Я вижу в тебе свою кровь. Это прекрасно.
Они не похожи. Он с закатанными рукавами рубашки в светло-серой двойке брюки-жилет, с серебром карманных часов. Она, в легком платье и туфельках, танцующая в каждом шаге впереди него. Они совсем не похожи и в них течет одна кровь. Что делает их отличными от всех остальных.
Портсигар Розье умудряется спасти движением маггловского фокусника, годами тренировок приученного укрывать свой табак от кузины. Фоули не уступают. Даже право его убийства. Тем более, сигаретам.
- Настоящее обучение, думаю, окончено. Но год игры в доме для душевнобольных приближается неумолимо. Как Ваша работа, кузен? Скольких мерзавцев удалось вытянуть из трясины безнадежных случаев и спасти от желанного-в-кавычках-поцелуя-дементора?
Морриган недовольна решением, выбором, Хогвартсом как таковым.
- Заберите их души, мисс Фоули? - взмахом палочки отправляя ландыши на рабочий стол, Розье предлагает кузине излюбленное развлечение. - Ходят слухи, что они есть там еще у многих. Право, кузина, ни одного, - сдерживая смех под взглядом девочки-женщины, девочки-женщины-ведьмы, с детства знающей слишком много. - Как вы могли подумать, что имею дело с мерзавцами?
Разговор скоротечный тем в большей степени, что магическое "вы меня любите?" уже прозвучало. "Вы меня любите" - и Розье идет выбирать с кузиной мантии, "вы меня любите" - и он же отдает ей фолиант по темным искусствам из библиотеки поместья. "Ты меня любишь?" - далекое, удивленное, от маленькой девочки, первое - после которого ему не нужно было ничего отдавать взамен. После того, как ответ навсегда стал для нее очевидным и ясным во взгляде молодого мужчины, смотревшего на ведьму, которой едва исполнилось пять.
Итак, они не похожи. Ведьма и маг, вышедшие из проулка на Марлебоун и следом за толпой гомонящих магглов исчезающие в парке, заполненном голубями, птицами с зелеными лапками, пледами и визгами маггловских отпрысков.
Розье не морщится и не кривится, Розье не выдаст и доли того неприятия, что живет в нем с той же верностью, с которой он дышит: этот мир не его.
Она же полна искрящегося волнующего любопытства, любопытства рожденного вместе с ней и встречающего все новое с нетерпением исследователя или художника. Безумца в сплаве ученого и творца.
Магглы у пенящегося водой фонтана запрыгивают на ступени на маггловских досках с колесами. Морриган наблюдает, то и дело бросая взгляды в их сторону, пока тонкие пальцы крошат россыпь печенья для наглых птиц.
- Нет, - произносит Розье, не оборачиваясь, не отводя ленно-расслабленный взгляд от разворота площади перед глазами.
Нет. В одном вздохе и выдохе от привычного "вы меня любите?"
Если кажется выцветшей синь, если сны исчезают в тумане,
Если яркие краски тускнеют - не всегда стоит верить глазам.
Призови незримые силы, поверни магический камень-
И на серой невзрачной стене вдруг возникнет волшебный пейзаж. [ц.]
Сколько лун прошлого с того момента, как я помню тебя, дорогой кузен? Кажется, тебя знаю столько же, сколько себя саму. Это даже забавно, правда? Воспоминания далекого детства всегда полны лиц, из которых так четко выделяются те, что принадлежат семья. Так расскажи мне то, что я не помню о своей жизни, что было в твоей, когда меня еще не было. Что сохранилось в твоей памяти, Валериус?
Что сохранилось в твоей памяти, Валериус? Что сделало тебя тем, кто ты есть? Когда-нибудь ты мне расскажешь то, что скрываешь, не так ли? Уважаю твое личное пространство, поэтому не буду требовать. Всему свое время.
Всему свое время. Например, сейчас оно пришло для того, чтобы избавиться от пагубной привычки – курения. Закатываю глаза, но улыбаюсь, когда ты прячешь от меня портсигар. Это могло бы быть милым, если бы не было гедонистичным. Знаешь, той же ловкостью рук, которой ты воспользовался сейчас, я могу отнять твою драгоценную вещицу… стоит лишь обнять тебя. Но вспоминаем про личное пространство. Не переживай, дорогой кузен, рано или поздно я все равно завладею этой вещицей, чтобы избавить тебя от вредной привычки. Это моя маленькая игра. Ты же знаешь, как я люблю играть.
Ты же знаешь, как я люблю играть? Конечно. Ведь ни раз и ни два за всю мою жизнь ты играл со мной. На моей стороне. Против меня, но в дружеских «поединках». В наших жилах, мой дорогой кузен, течет отравленная кровь.
В наших жилах, мой дорогой кузен, течет отравленная кровь. Она не позволит нам сидеть на месте, знаешь? Ты можешь бороться с ней. Но она всегда одержит победу. Тогда зачем сопротивляться, Валериус? Если от азарта, бьющегося с кровью по венам, можно получить удовольствие? Тебе стоит чаще веселиться.
Тебе стоит чаще веселиться, дорогой кузен. Не переживай, об этом я позабочусь. Хотя ты знаешь достаточно о неподдельной радости. Ты говоришь о душах. Склонив головку на бок, улыбаюсь, пряча улыбку за волосами, упавшими на лицо. Ты прекрасно знаешь, что я не буду чахнуть в новой «школе», найдя себе игру даже там.
- Иногда меня пугает то, насколько хорошо Вы меня знаете, дорогой кузен, - персик из вазочки оказывается разрезанным на части. – Это даже мило.
Это даже мило. Ведь это знак того, что в наших жилах одна кровь. Знак того, что рано или поздно ты, мой дорогой кузен, начнешь получать удовольствие от моей сегодняшней идеи. Рано или поздно твой мир станет больше, чем когда бы то ни был. В это верю.
В это верю. Смех мелодией серебра разносится по времени и пространству. Протягиваю разрезанный фрукт тебе.
- Тогда их души обязаны стать моими, раз они у них еще есть. Все, что нам нравится, наше, не так ли, дорогой кузен? – в голосе нет ни капли иронии.
В голосе нет ни капли иронии. Это будет довольно забавно. Посмотреть на тех, кто сохранил свои души… Но вряд ли на долго.
- Знаете, говорят, что в этой «школе», - все эмоции в этом слове, - выживают. Жаль, что из ума…
Из ума – организуем, если станет скучно. Возможно, тогда отправят в старую школу. Что ж, время покажет. Это истина мира. Мы говорим о твоей работе и ты… мне лжешь.
- Мой дорогой кузен, я просто знаю Вас так же хорошо, как ты меня. Так скольких мерзавцев Вы спасли от клеток? – смех застыл в глазах.
Смех застыл в глазах. Неужели ты думаешь, что твой вопрос-утверждение обманет меня? Ты, кузен, ведь берешься за то, что тебе интересно. Не за то, что полно добра-радуги-и-справедливости. Знаешь, думаю, это правильно.
Это правильно, что сегодня мы выбираемся на прогулку. Я знаю, что тебе не нравятся маглы и все, что с ними связано. Хотя на твоем лице не проявляется ни капли презрения. Смеюсь, смотря вокруг. Это все так интересно.
Так интересно наблюдать, сидя на лавочке, кормя птиц. Наши ровесники веселятся, играя со своими досками на колесах. Скейтбординг. Слышал о нем?
Это было бы забавно, - интерес.
Попробовать покалечить себя - это забавно? - ворчание другой части души.
Нет, я про что-то новое, чего в наших жизнях еще не было, - улыбка, обещающая все круги ада.
Тогда сплетите кружево или вышейте гладью покрывало, - возмущение.
Нет, у меня есть другая идея. Все та же, - уверенность в том, что задумано.
Нет. Не смей, - тихий шепот Альтер-эго.
Тихий шепот Альтер-эго дублируется твоим голосом. Боги, Розье, неужели ты не знаешь, что каждое «нет» лишь порождает новую волну интереса?
- Но ты же меня любишь, не так ли, - обхватываю твое лицо ладошками, забывая о твоей игре в формальное-аристократическое-общение-по-этикету. – Пойдем, это будет забавно.
Пойдем, это будет забавно. По пути вспомни о том, как ужасно быть старшим братом. Схватив тебя за руку, втаскиваю в толпу этих людей с досками. Через минуту один из них уже объясняет нам простейшие вещи. Еще мгновение – доска под ногами. Это же забавно.
- Дорогой кузен, почему Вы все еще на земле? - любопытство, я снова включаюсь в твою игру великих формальностей. - Возможно, стоит попробовать?
Стоит попробовать. Эта жизнь должна приносить нам что-то новое. Ты сам знаешь. Любой с нашей кровью, даже если отрицает это, умирает в статике. Ты же не хочешь стать живым трупом, мой дорогой кузен? Я этого не могу допустить - в этом мире тебе уготована другая, более интересная роль. Ты мне веришь?
Розье делает шаг к ней ближе, оставляя духоту британского вечера, морось фонтана и крики мальчишек позади, за их спинами. След от ее касания, мимолетного, за гранью оберегаемого пространства личности, уже не ощутим. Один шаг. Ладонь на девичью талию под призрачно тонким платьем.
- Если ты упадешь, сюда вызовут контроль магического правопорядка, - без доли самоиронии изначально, глядя в глаза кузине с предупреждением. Потому что. Потому что бессмысленная маггловская выдумка не должна навредить ей, и ее "дорогой кузен" может позабыть главу или две Статута о секретности.
- Дорогой кузен, почему Вы все еще на земле? Возможно, стоит попробовать?
Качает головой, не оставляя ей выбор и выбор обсуждения этого не оставляя тоже. Потому что кто-то должен на ней, твердой земле, оставаться даже если Веспасия и Морриган Фоули - обе всегда считали иначе.
Он держит тонкие пальцы в ладони, пока она пробует удержать равновесие, направить скейт, все дается ведьме легко, непозволительно быстро, и касание тает в его ладони - призраком, разогнавшись, Морриган Фоули летит над плитами площади, еще не решаясь сворачивать и объезжать фонтан.
Возможно, стоит попробовать. Он смотрит ей вслед. Со вздохом спрашивает одного из магглов, может ли взять такую же доску. Морриган останавливается рядом.
Кладет руку на локоть, на спину, показывая, направляя.
- Почему вы спрашиваете о моей работе, кузина? Едва ли когда-либо она была вам интересна.
Розье искусство полета на доске с колесиками дается не так легко, с остановками, когда он может задать ей вопросы. Когда стоило бы предупредить ее о том, что в Хогвартсе выжить суждено не всем, не в этом учебном году. О том, что попытки помешать всему этому тщетны, и многие после если не выживут из упомянутого ума, вырастут или сломаются. Но они станут свидетелями. Как она отнесется к этому? Розье никогда не спрашивал, ребенок, девочка, молодая ведьма - Фоули всегда была слишком мала. Фоули всегда была слишком "другой". Для амбиций, политики, власти - для пустых слов существовали все остальные. Но что думает об этом она?
- Что если кто-то из этих душ вам окажется не безразличен? Мастер привяжется к тем, кого дрессировал?
Розье не замечает, что теперь обе доски катятся по мостовой почти вровень. Она смеется, глядя победно и лукаво, набирая скорость, уходит в поворот.
Все всегда случается слишком быстро. Морриган решает попробовать еще один "финт". Поставить "скейт на ребро" и снова встать на него. Ровно тогда, когда Розье забывает о том, что больше он не на земле. Непозволительно забывает о том, что должен все контролировать. Доска уходит в сторону, врезаясь в ступени, Розье успевает выставить руку, но не достать палочку. Треска нет, только глухой щелчок, когда от удара выгибает запястье.
- Вэл!
Крик из прошлого. На спину обрушивается удар. Он не чувствует боли, он видит глаза сестры. Сестры, увидевшей то, как безродный маггл поднял на него руку. На нее. Нет, то не было физической болью.
Сжав зубы, Розье поднимает голову к подъехавшей к нему Морриган. Залечивать вывих посреди кишащей магглами площади они вряд ли будут.
- Мисс Фоули, - поднимая к ней по-прежнему насмешливый взгляд: коль скоро вы своего добились и меня покалечили, читается в нем. - Вы не будете так добры, чтобы согласиться зажечь для меня сигарету?
Сигарету прежде, чем они найдут место, где они смогут залечить его руку.
Отредактировано Valerius Rosier (2015-11-01 01:44:47)
Мрак поглотил
солнце и звезды…
Дай свою руку, —
здесь так темно…
Ты потерял
мой медальон,
а в нем была тайна
всех наших снов… [ц.]
Ты всегда забываешь о времени и пространстве, Морриган. Наверное, именно поэтому умеешь-знаешь-практикуешь легкое отношение к жизни. Что может быть сложного в такой простой истине, Мора? Ничего. Нет ничего проще жизни.
Нет ничего проще жизни. Ты смеешься, думая об этом. Смех серебром разносится по парку, отталкиваясь от стен, теряясь в воде фонтана. Тебе слишком весело. Слишком весело для того, чтобы ты хоть на секунду подумала о последствиях. Ты ведь знаешь, что жить нужно каждым днем. Так, чтобы не жалеть.
Так, чтобы не жалеть. Что нужно для этого, Морриган? Медленно сходить с ума. Капля настоящего сумасшествия никогда не повредит, ты ведь это понимаешь. Тебе нравится ощущать адреналин в своей крови, который бьется с каждым ударом сердца. Растекается с кровью по венам. Тебе нравится видеть мир таким, какой он есть – неправильным.
Тебе нравится видеть мир таким, какой он есть – неправильным. Ты ведь знаешь, что в этом мире нет совершенства. Ты не совершенна. Твой кузен тоже. Ты знаешь, как воспринимать свет в душах людей, Морриган? Да, конечно: всего лишь любоваться им, позволяя ему течь по чужим венам. По своим. Идти в мир.
Идти в мир. Но что делать с тьмой, Мора? Что делать с другой частью вас, которую ты признаешь и принимаешь? Что делать, если твоя семья, люди, которых ты любишь, иногда кажутся настоящими чудовищами? Например, твой отец с его одержимостями. Ты знаешь, что любовь к монстрам постепенно превращает в такого же? Все потому, что сначала прощается зло… потом человек начинает его укрывать. И с этого момента он в одном шаге от того, чтобы творит зло. Если просто наблюдать за тьмой, то она через глаза проникает в душу.
Если просто наблюдать за тьмой, то она через глаза проникает в душу. Почему тогда ты смотришь, Морриган? Потому что знаешь, что мир несовершенен: в нем найдется место добру и злу. Так же, как в твоей собственной душе. Ты ненавидишь то, что вбирает в себя лишь что-то одно. Тех, кто хочет быть лишь чем-то одним. Человек – это камень с многими гранями, не так ли, Морриган? Это результат любопытства.
Это результат любопытства. Тебе, конечно, говорили, что оно порой не доводит до добра. Но ты послала тех, кто так считал, к черту? Пожалуй, еще дальше. Но обязательно с улыбкой. Ты любишь делать именно так. Жизнь не должна омрачаться ссорами.
Жизнь не должна омрачаться ссорами. Она должна раскрашиваться красками и воспоминаниями. Теми, в которых можно будет раствориться. Теми, которые будет приятно вспоминать. Теми, которые останутся с вами навсегда, не так ли. Даже когда зеркало и отражение предаст вас. Даже когда твой собственный брат будет на распутье. Даже тогда, когда тебе самой придется решать, что тебе дороже – ты сама или традиции семьи. Ты ведь знаешь, что такое в этой жизни тоже может быть, дорогая? Продолжай улыбаться.
Продолжай улыбаться. Впрочем, ты именно это делаешь, когда встаешь на доску. Тебе весело. Ты не хочешь думать о чем-то другом. Только о хорошем.
Только о хорошем. Ты слушаешь слова кузена о том, что если ты упадешь, сюда придется вызвать наряд, ответственный за контроля магического правопорядке. Семья превыше всего, ты же знаешь. Это еще одна черта, передающаяся с кровью. С тем ядом, который бежит по вашим венам. Ты протягиваешь ладонь, растрепывая волосы брата, когда он контролирует твое обучение катанию, приобняв.
- Не переживай, Валериус. Все будет в порядке, правда, - лишь улыбаешься.
Лишь улыбаешься. Ты помнишь о своем легком отношении к жизни? Возможно, именно поэтому эта забава дается тебе так же легко со смехом, как каждый день. Пока ты катаешься лишь по прямой, не решаясь поворачивать. Но тебе нравится. Это забавно.
Это забавно, Морриган. Радуйся, упрямый, - как все Фоули, - кузен внял твоим словам, встав на скейт. Вскоре вы уже едете рядом. Ты бросаешь внимательный взгляд на кузена, понимая, что он о чем-то думает. Понимая, что что-то не так. Но он начинает говорить, задавать тебе вопросы. Ты задумываешься лишь на секунду.
- Значит, эти куклы станут не игрушками, а коллегами. Или семьей. Значит, они будут частью меня, - пожимаешь плечиками, допуская такую возможность.
Пожимаешь плечиками, допуская такую возможность. Но речь о другом. Вряд ли в твоей жизни появится кто-то важнее, чем твоя собственная семья по крови.
- Но новые люди никогда не будут дороже тех, в чьих жилах течет моя кровь, - ты уверена в этом, Морриган?
Ты уверена в этом, Морриган? Сейчас да. Если появится кто-то, кто затмит семью по крови, ты очень удивишься. Но ты ведь так любишь удивление, не так ли, Мора? Тогда определись, хотела ли бы ты испытать это... пожалуй, тебе бы было любопытно. Ты ведь всегда открыта новому...
- Но речь не об этом Валериус. Тебя что-то беспокоит. Расскажи мне, - тебе, действительно, интересно и важно.
Интересно и важно. Как все, что касается тех, кого ты любишь. Ты отвлекаешься, решив попробовать совершить еще один трюк. У тебя выходит. Ты смеешься снова. Смех серебром разлетается по времени и пространству. Замирая.
Замирая. Валериус падает. Ты быстро оказываешься возле кузена, присаживаясь рядом с ним. В его глазах привычные искры насмешки, от которых ты лишь закатываешь глаза.
- Скажи, Валериус, ты хотя бы раз можешь попробовать быть тем другим, который скрывается внутри тебя, не прячась за масками? – качаешь головкой в такт своим словам.
Качаешь головкой в такт своим словам. Ты догадываешься, что кузенам не было легко. Но не понимаешь, зачем постоянно прятаться за иронией и попытками не показывать слабости. Тем более, когда дело внутри семьи.
- Сигарету? – ты хмуришься.
Ты хмуришься. Твоя рука оказывается в кармане. Ты касаешься волшебной палочки, произнося какое-то детское, наивное заклинание. Достав затем из кармана кузена портсигар, открываешь его. Там оказываются цветы лилий.
Цветы лилий. Ты смеешься. Теперь все, что содержит табак, - пока братец не додумается снять заклятье, - будет в его руках превращаться в цветы.
- Прости, мне кажется, не могу… скажи мне, дорогой кузен, ты мне доверяешь? - ты с интересом рассматриваешь руку.
Ты с интересом рассматриваешь его руку. Кто вернет кость на место? Тебе же так любопытно. Но важнее другое.
- Очень больно? – ты проводишь ладошкой по волосам кузена, как будто он младше тебя, как будто нет разницы лет в два раза больше, чем прожитые тобой года.
Как будто нет разницы лет в два раза больше, чем прожитые тобой года. Забавно… ты понимаешь, что нужно уходить, чтобы исправить совершенное.
- Пойдем? Нужно привести тебя в порядок. Это важно,- берешь кузена за здоровую руку.
Берешь кузена за здоровую руку. Пока ты не знаешь, куда лежит ваш путь. Но после лечение, определенно, нужен кофе.
Отредактировано Morrighan Fawley (2015-11-01 02:39:43)
Как много вы готовы позволить, однажды решив, что человек вам дорог? Тяжелее всего обойдется отдать ему свободу быть собой. Курить или не курить. Совершать ошибки. Верить в то, что мир прост, многранен, сложен.
Дороже всего обойдется вам право его не тревожить, не учить, не разламывать мир его под себя, не разубеждать.
- Не переживай, Валериус. Все будет в порядке, правда.
Розье провожает кузину взглядом, нет, он не улыбается, но и не убеждает ее в обратном.
Их разговор ничего не значит, пока он не готов говорить искренне, пока каждый из них предпочел бы слушать.
- Значит, эти куклы станут не игрушками, а коллегами. Или семьей. Значит, они будут частью меня.
- Вы не оставите их засыпать в коробках? - Розье щурится от закатного солнца, что бьет в глаза. Все громче грохот колес по мостовой.
Для нее семнадцать лет между ними призрачно не различимы, для него они столь очевидны: куклы никогда не стали бы частью Розье.
- Но новые люди никогда не будут дороже тех, в чьих жилах течет моя кровь.
Если только в них не потечет ваша. Розье не верил словам, маг верил тому, что видел во взгляде кузины: сомнение.
- Так уверена, Морриган? - ее имя дается ему легко. - Выбирала между теми, в ком течет твоя кровь?
- Но речь не об этом Валериус. Тебя что-то беспокоит. Расскажи мне.
- Считаете, что слишком хорошо меня знаете, кузина?
- Скажи, Валериус, ты хотя бы раз можешь попробовать быть тем другим, который скрывается внутри тебя, не прячась за масками?
- Что если, мисс Фоули, никого другого и нет? Что если "внутри тебя" и "за масками" - вечная выдумка для тех, кто желает видеть не то, что есть? Впрочем сейчас, - "когда вы лишаете меня сигарет" остается пропущенным в их диалоге, - я менее всего настроен на очередной тур нашего любимого поединка.
- Сигарету? Прости, мне кажется, не могу… скажи мне, дорогой кузен, ты мне доверяешь?
- Вы жестоки, кузина, - со смехом глядя на цветы, но позволяя и этому оставаться таким, пока не сможет взять в правую поврежденную руку палочку.
Он легко поднимается на ноги, прижав руку к груди и лишь стиснув зубы, чтобы на выдохе переждать боль.
Боль. Морриган Фоули не понимает боль, как не понимает не-легкость жизни, как назовет грязь тьмой, кровь - приправой для зелья. Он не учит ее, убеждает себя, что не хочет ее учить. Он смотрит на цветы жасмина, осыпающиеся из рук ее на мостовую, и прижимает крепче к груди руку с распухающим запястьем, потому что в каждом движении ощущает боль.
- Пойдем? Нужно привести тебя в порядок. Это важно.
Его удостоили слова "важно", нет, только его запястье и необходимость вернуть порядок. Розье скрывает ухмылку. С ней же скрывает желание потянуться следом за тонкой рукой растрепавшей волосы.
- Но вы правы, стоит заняться "порядком", - пока его же запястье не стало выглядеть совсем уж непритязательно. - Не уверен, что желаю являться в Мунго и объяснять, как такое могло случиться. Справитесь или предпочтете доставить к лекарю?
Отредактировано Valerius Rosier (2015-11-01 17:23:25)
Te souviens-tu hier
Te souviens-tu de tout
Tes joues sous la colère
Rougissent tout à coup. [ц.]
Ты путаешь все, дорогой братец. Мир и войну. Жизнь и смерть. Черное и белое. Но знаешь, что самое ужасное, Валериус? В твоей жизни есть только крайности. Или плохо, или хорошо. Ты не понимаешь, что в этом мире нет ничего идеального: нет любви до гроба, нет дружбы во век, нет ненависти до конца дней. Все, что в этом забытом всеми Богами всех пантеонов мире существует, меняется со временем. Все – это смешение. Нет ничего правильного. Нет ничего неверного. Есть только мнение о поступках. Именно оно позволяет тебе рассуждать о чем-то как об ошибке, о другом как об успехе. Все просто.
Все просто. Нужно сознать, что мир – это сплошной белый цвет. Все остальные оттенки рисуются преломлением света – мнением человека. Это так просто. Это так сложно. Как сам мир. Неужели тебе не интересно, мой дорогой кузен?
Неужели тебе не интересно, мой дорогой кузен? Нет, ты выбрал одну маску. Ты потерялся за ней. Позволив ей стать твоей кожей. Заменить тебя. Вытеснить все другие «Я», которые жили в твоей душе, мой дорогой. Останови это, пока не поздно.
Останови это, пока не поздно. Вспомни, что человек – это миллиарды граней. Что в нашей жизни далеко не все прямо и параллельно. Когда ты это поймешь, твой мир изменится на глазах. Нет, ты останешься собой. Ты будешь все так же верить в свои собственные простые истины – чистоту крови. Просто ты начнешь понимать то, что презираешь. Знаешь, мой дорогой кузен, необходимо знать не только то, за что ты борешься. Но и то, против чего ведешь войну. Неужели ты этого не понимаешь? Поэтому отталкиваешь все, что принадлежит к другом миру, который не твой по праву рождения? Забавно.
Забавно? Скорее печально. Ты можешь этого даже не говорить ему. Он не желает тебя слушать, Морриган? – другое «Я» всегда придерживалось утилитаризма.
Но, возможно, стоит попробовать еще раз, - пожимаю плечиками на манер танца, как делаю всегда по привычке.
Послушай меня, это бесполезно. Или пропустит мимо ушей, или начнет спорить-играть-словами, как обычно, превращая в игру, или решит, что ты пытаешься перевернуть его душу с ног на голову. Это же Розье. Меня очень удивит, если он отреагирует по-другому, - кажется, на губах другой меня появляется усмешка.
Просчитала вероятность? Или гипотезы? – не хочется верить, что ты, мой дорогой кузен, совершенно не способен идти по другой линии поведения, отличной от твоей каждодневной.
Просто знаю и признаю то, что вижу, - мы любим наблюдать, обе.
Но хочется верить в лучшее, - искренность.
Тогда приготовься разочароваться, Морриган. Это удел всех оптимистов, - истина.
Может быть, ты права, - не стоит исключать такую возможность.
Может быть? Я всегда права, Морриган. Меня очень удивляют редкие случаи, когда это не так, - бездна в каждом человеке знает все.
Бездна в каждом человеке знает все. Знаешь, мой дорогой кузен, первой в этом мире появилась именно она. Лишь потом ей стало скучно. Думаю, именно она породила Богов. Возможно, для нее они – театр. Как мы для самих небожителей. Странная мысль.
Странная мысль. Ты же снова говоришь о куклах. Ты читаешь мои взгляды и жесты. Я лишь смеюсь снова, позволяя серебру смеха разрушить время и пространство еще раз, когда ты спрашиваешь о том, не выбирала ли я между теми, в ком течет моя кровь.
- Ты хочешь знать правду? О том, что я думала? Тогда слушай. Я думала о том, что будет, если 1% вероятности станет реальностью, и найдутся те, кого я поставлю выше части глупых традиций семьи. Ты ведь знаешь, что далеко не все они блещут смыслом. Знаешь, о чем я подумала, Валериус? Ты будешь первым, кто отвернется от меня в таком случае: кровь и правила для тебя важнее людей, - это тоже правда, мой дорогой кузен.
Это еще одна правда, мой дорогой кузен. Потому, что в твоей жизни есть только черное и белое. Ты не признаешь смешений цвета.
- Я знаю тебя достаточно, мой дорогой, чтобы сказать, что ни одно правило, даже безоглядно устаревшее, не будет тобой нарушено. Чтобы сказать, что ты не позволишь себе быть тем, кем пожелаешь, если это будет нарушать хотя бы один маленький семейный закон. Тебя даже не придется заставлять и убеждать – ты сам вычеркнешь из своей жизни все, что не будет вписываться в парадигму древних и частично неутилитарных правил священных двадцати восьми. Ты не сможешь понять, что прошлое нужно уважать и чтить, часть правил нужно соблюдать, но нельзя позволять им ломать тебя и твою жизнь. Ты даже сейчас не позволяешь себе узнать другой мир. Если не ради понимания, то хотя бы ради того, чтобы знать, как будет вернее его разрушить. Ты забываешь даже про то, что врага нужно знать в лицо, потому что старые правила диктуют тебе просто ненавидеть его, истекая желчью, - пожимаю плечиками.
Пожимаю плечиками. Снова выходит на манер танца. Но ведь ты не хочешь слышать правду? Не хочешь знать, что все в твоей воле? Поэтому ты решаешь начать разговор о масках в нашем старом ключе, который так любишь? Споры-разговоры, мило.
- Валериус, все это считают выдумкой лишь те, кто боятся смотреть в свою внутреннюю бездну в угоду чему-то или кому-то. Ты еще не настолько погряз во всем этом, чтобы остаться там навечно. Твои принципы не изменятся, если ты признаешь то, что за маской. Даже если будешь показывать миру другие лица, включая настоящие. Ты просто больше станешь самим собой. Но, если хочешь верить в то, что сказал – милости прошу, воля твоя, - в одном ты прав.
В одном ты прав. Играть словами я не хочу. Устала. Какой смысл, если это не дает никакого эффекта, кроме ухмылок на лицах? Ты подтверждаешь, что твоему запястью необходима помощь. Вижу, что больно. Увожу тебя туда, где нет людей. Не все улочки сегодня полны.
- Почему ты обязан ему что-то объяснять? Не вижу причин. Объяснения даются только тем, кто достоин этого, не так ли? То есть самым близким, - для меня это закон. Для тебя? – Справлюсь.
Вскоре твое запястье снова способно «жить», не причиняя тебе боли. Слышу неподалеку старую, практически классическую французскую музыку. Кафе. Там кофе.
- Пойдешь? – делаю шаг в сторону к кофейне.
Делаю шаг в сторону к обычной магловской кофейне. Определись, мой дорогой брат, готов ли ты знать то, что ненавидишь. Даже с целью разрушить. Это уже будет прогрессом. И сделай шаг в нужную сторону – к дому или к новому миру.
Отредактировано Morrighan Fawley (2015-11-01 18:23:57)
"Когда планета сожженная заберет мечты..."
Он слушает. Слушает, впитывая каждое слово, за ними может быть искренность. За ними, неведомое и чужое - то, о чем и как она думает. Когда это стало важным, Розье? Когда кроме сохранности девочки стали важны ее мысли и чаяния? Чушь, - отрезает он. Но слушает все так же, ни слова не упуская.
- Ты хочешь знать правду? О том, что я думала? Тогда слушай. Я думала о том, что будет, если 1% вероятности станет реальностью, и найдутся те, кого я поставлю выше части глупых традиций семьи. Ты ведь знаешь, что далеко не все они блещут смыслом. Знаешь, о чем я подумала, Валериус? Ты будешь первым, кто отвернется от меня в таком случае: кровь и правила для тебя важнее людей.
- Да, Морриган, - когда он перехватывает ее руку, еще не забываясь и не дергая на себя сильнее прежнего - удерживая всего лишь. - Верно. Ошибаешься ты только в одном. Я буду не первым, я буду одним из многих, кто отвернется от тебя в ту же секунду, когда ты переступишь законы, признанные тобой никчемными. Единственным, если это тебе угодно, - как быстро забыл он о том, что не говорит ей "ты", - я могу стать только в том, что говорю тебе это сейчас. Не потому, Морриган, что хоть один из этих законов значит для меня хоть что-нибудь, потому что по ним живет общество, закосневшее пуще, чем ты можешь себе представить, - мелко дергается шрам у виска, и он заставляет себя ослабить хватку пальцев левой руки на ее предплечье. - Потому не переступай эту черту в надежде, что ты либо сломаешь закон, либо без него обойдешься.
Слишком много слов, слишком много от них обоих.
- Ты забываешь даже про то, что врага нужно знать в лицо, потому что старые правила диктуют тебе просто ненавидеть его, истекая желчью.
Розье качает головой, не отвечая ей ни слова.
- Возможно, рано отправлять тебя в Хогвартс, - бросает он, уходя вперед, чтобы понять, кто и когда поселил во всегда любимой маленькой девочке то, что она смогла сказать.
И пусть весь мир поломан
- Валериус, все это считают выдумкой лишь те, кто боятся смотреть в свою внутреннюю бездну в угоду чему-то или кому-то. Ты еще не настолько погряз во всем этом, чтобы остаться там навечно. Твои принципы не изменятся, если ты признаешь то, что за маской. Даже если будешь показывать миру другие лица, включая настоящие. Ты просто больше станешь самим собой. Но, если хочешь верить в то, что сказал – милости прошу, воля твоя.
- Что если бездна здесь, - он оборачивается, смотрит в ее глаза. Отводит в сторону руку, не подергивающуюся от боли - в жесте капитуляции войск. - На поверхности.
Что если то, что ты видишь в дражайшем кузене каждый день и есть бездна. Что если она так близко к поверхности, что он воистину не различит жизнь или смерть, черное или белое, когда заденут то, что способно причинить ему боль. Не идее, не миру, не великому правому делу и чистоте крови - ему. Выжженному самим собой изнутри.
- Почему ты обязан ему что-то объяснять? Не вижу причин. Объяснения даются только тем, кто достоин этого, не так ли? То есть самым близким, Справлюсь.
Потому что если он не наложит на лекаря "обливейт" все Министерство будет знать об этом к утру. Верно лишь то, что и всему министерству объяснения он не должен.
Розье разминает пальцы руки, к которой вернулась чувствительность, и проводит по лицу ладонью, стирая то, что она вытянула из него так близко к той самой поверхности. Гнев? Тьму? Неравнодушие.
- Пойдешь?
Шаг за порог кофейни как экзистенциальный выбор. Розье смеется, открыто, искренне и совершенно не сдерживаясь, когда закружив, подхватывает ее за талию.
- Сколько скуки вы уже убили, кузина? Должен признать, во мне ее так интенсивно, как вы, не убивает никто.
С запахом обжаренных зерен кафе разливает по залу джаз.
Розье открывает вторые двери для сестры, принимает ее куртку, оставляя на вешалке рядом. Останавливает движение руки к карману с сигаретами под ее взглядом, только закатывает глаза.
- Что ты выберешь? И что посоветуешь? - скептически. Второй вопрос - явно лишний. Видимо убийство скуки приравнено к "исправлению мировоззрения последнего потомка Розье". Потому любые вопросы к мисс Фоули ставят его в зону риска по своей природе.
- Вэл! - раздается за его спиной. Розье поражается умению сестры выбрать во всем Лондоне кафе, в котором ему уже доводилось бывать. Беспардонный маггл бьет его по плечу. - Подхватишь нас в пятницу на ударных? Калеб свалился с температурой, готов убить его. Да, знаю-знаю, ты только один.
Авада Кедавра кажется все более приемлемым сценарием.
- Оу, - наконец, отвлекается от своей миссии парень. - Твоя девушка? - или просто задушить, флегматично размышляет Розье.
- Да, - отрицать мстительность в этом ответе бесполезно. Все тот же масочно-насмешливый взгляд в глаза кузине.
Отредактировано Valerius Rosier (2015-11-01 19:47:49)
Les blessure qui ne se voient pas
Nous font du mal bien plus que toutes les autres
On les enferme au fond de soi
Mais est-ce que toute une vie on les supporte? [ц.]
Ты путаешься в своих играх и словах, мой дорогой брат. Ты переигрываешь. Ты видишь, как очередной кусочек твой души становится лучше? Видишь, как в этой паутине падает часть брони? Знаешь, это даже интересно. Знаешь, мне интересно посмотреть, что будет дальше. Знаешь, мы обязательно это увидим. Обещаю.
Обещаю. Никогда не бросаю слов на ветер, ведь тогда они потеряют всю свою ценность. Тем более, когда речь идет о семье. Услышь свою кровь. Не то что все твои знакомые и поколения в прошлом говорят тебе о ней. Услышь ее собственный голос. Она была оклеветана. Окутана тем, что вряд ли ей нужно – ненавистью. Ты умный. Ты поймешь рано или поздно. Вот только что из этих двух крайностей ты выберешь, мой дорогой кузен?
Вот только что из этих двух крайностей ты выберешь, мой дорогой кузен? Попробуй удивить меня. Раньше у тебя получалось. Но сможешь ли ты сделать это теперь? Здесь и сейчас? Это уже хороший вопрос. Ответ на него предстоит дать тебе. Я буду наблюдать, как всегда. Ты же знаешь мою страсть к театру-жизни.
Ты же знаешь мою страсть к театру-жизни. Ты говоришь. Ты отвечаешь на мои слова. Не понимая, что говоришь. Когда говоришь. Зачем говоришь. Почему-то я улыбаюсь и смеюсь, смотря на тебя, качая головкой в такт серебру, разлетающемуся со смехом по времени и пространству. Ты, мой дорогой кузен, совсем не понимаешь ничего, правда? Ты перехватываешь мою руку. Никуда не ухожу, дорогой кузен. Слушаю тебя внимательно.
- Ошибаешься, мой дорогой, - провожу ладошкой по твоему лицу. – Отвернутся лишь те, кто слышит клевету на кровь, но не саму кровь. Те, кому важнее слова. Смотри… - беру твои ладони в свои, одну кладу на твою шею, туда, где можно услышать биение сердца, другую на свою. – Это твоя кровь от крови. Ты хочешь быть одним из тех, кто будет верить вековой лжи, призванной создать послушание младших старшим, ты пойдешь правилами-манипуляторами-сознанием? Или ты пожелаешь быть тем, кто видит больше, чем они, кто может думать сам? Кто слышит свою собственную кровь в других, а не глупые слова-гипноз, которые призваны для манипуляции сознанием?
Мне интересно, что ты мне скажешь на это, дорогой брат. Что для тебя важнее? Пустые слова, за которыми пойдут многие, или то, что важнее их.
- Скажи мне, Валериус, сможешь ли ты пойти против меня так, чтобы не разбить свою душу? Мы оба знаем ответ, не так ли? – улыбаюсь.
Улыбаюсь. Душа человека всегда разрушается, когда он теряет то, что ему дорого – семью. Этот ответ один на всех, в чьих жилах бьется с каждым ударом пульса одна кровь. Только те, что умнее, признают это. Другие раскалывают свою душу, затем гадая, куда исчез смысл их жизни. Смысл всегда в людях.
- Ты догадываешься, почему две войны проиграны теми, кого поддерживали наши отцы, мой дорогой кузен? – шепчу тихо, словно тайну. – Они сражались за слова. Не за тех, кого они любят. Слова всегда уступают истинным эмоциям.
Слова всегда уступают истинным эмоциям. Фальшь рано или поздно сгорает на солнечных лучах. Тогда становится ясным лишь одно: победу всегда одержит тот, кому есть за кого сражаться. За семью. За дом. За людей.
- Возможно, тебе просто стоит слушать меня чаще. Возможно, тебе стоит услышать свою кровь. Которая говорит так же, как я. Возможно, тебе стоит быть собой. Школа здесь не у дел. Ты готов убивать? Уверена, да. Но за слова. Поверь, смелости во мне не меньше, чем в тебе, кузен: я тоже убью без сомнения, но за тех, кто мне дорог. В этом сила. Но, если ты уговоришь отца оставить нас в старой, буду благодарна, - простые истины.
Простые истины. Ты же хотел знать правду? Тогда вот она. Задумайся над ней. Отпускаю твои руки с точек пульса, где ты мог слышать кровь, бегущую по жилам.
- Стань свободным, мой дорогой кузен. Границы, черты - все они лишь в твоей голове. Просто переступи через них, послав к черту. Я буду рядом, - улыбаюсь.
Улыбаюсь, когда ты говоришь про бездну на поверхности. Ты прав, может быть, что она именно здесь и сейчас, живет в тебе. Рядом с тобой.
- Ты прав, может быть такое. Но тогда почему бы тебе не осознать ее в другой парадигме? Не посмотреть, преломив свет по-другому. Ты разный, Валериус. Можешь быть таким. Просто помни, что мир вокруг – это сплошной белый цвет. Остальные тона – это преломление света. Почему бы тебе не попробовать ммм… другой «фильтр»? – пожимаю плечиками, как будто показываю, что в этом не будет ничего страшного.
Пожимаю плечиками, как будто показываю, что в этом не будет ничего страшного. Ведь в этом, и правда, не будет ничего, кроме твоей свободы.
Видишь, может, он услышит, - практически довольная.
Вот если услышит, можешь праздновать. Сейчас, в его ответах, узнаем, - все еще скепсис другой части души, но уже удивленный скепсис.
Все же это более или менее похоже на правду, - киваю головкой в такт своим мыслям.
Тогда от этого может быть толк, если слушать, - все еще сомнения.
Сомнения разбавляются верой, - подсказать другой части себя – это забавно.
Как только услышу то, что убедит меня, уверую. Доказательства, - упрямство.
Упрямство – это наша семейная черта. Та, что бежит по жилам с кровью. Та, что может быть успокоена и убеждена лишь такой же. Скажи, мой дорогой кузен, ты меня услышал? Это важно, Валериус. Ты даже не представляешь, на сколько.
Ты даже не представляешь, на сколько. На алых губках улыбка. Начинаю напевать знакомые мелодии, когда мы заходим в кафе. То, что ты искренне смеешься, кружа меня, самое важное в этом дне, Валериус. Это ты. Другой ты. Понимаешь это? Смеюсь вместе с тобой, позволяя остальному миру остаться где-то далеко.
- Кофе. Много кофе. Остальное по вкусу, - твой вопрос-шутка заставляет меня задуматься. - Сколько? Ответ зависит от того, в чем ты меряешь скуку, Валериус. В днях?
В днях? Или в воспоминаниях? Интересно будет узнать, прежде чем дать тебе ответ, дорогой кузен. Кажется, я собираюсь спросить тебя о чем-то еще, но нас перебивают. С интересом смотрю на твоего знакомого, слушая разговор. Вот это уже интересно.
Вот это уже интересно. Наблюдать за тем, как твое лицо меняет эмоции. Уверена, под конец ты хочешь придушить паренька. Беру тебя за руку, пытаясь внушить спокойствие – твой приятель слишком настойчив. Но тут узнаю о себе то, что не знала до этого. М-да, ни одни отношения в моей жизни еще не развивались так стремительно? Хочешь сыграть? Что ж…
- Смею тебе напомнить, что в этом мире совершеннолетие – двадцать один год. Твой знакомый может очень плохо о тебе подумать, - шепчу тебе на ухо, придвинувшись ближе, чтобы слышал лишь ты.
Чтобы слышал лишь ты. Смешно, правда же? Но, раз ты уже начал эту игру…
- Приятно познакомиться, - сдерживая смех. – Мы обязательно придем, правда, же, дорогой? Адрес вручите нам? Да, будем или вовремя, или с вполне приемлемым опозданием.
Отвечаю тебе таким же насмешливым взглядом. Мой дорогой кузен, ты зря начал эту игру. Не привыкла проигрывать. Посмотрим, что ты скажешь, когда твой знакомый исчезнет из виду. Игра мешается с тем, что важно. В этом что-то есть, правда?
- Кажется, в пятницу у нас планы, - после ухода довольного человека, внимательно смотрю на тебя. – Ты сам это начал, не я, заметь.
Заметь, все может быть забавным не только в нашем мире. Но в другом. Том, отношение к которому двоякое.
- Ошибаешься, мой дорогой. Отвернутся лишь те, кто слышит клевету на кровь, но не саму кровь. Те, кому важнее слова. Смотри…Это твоя кровь от крови. Ты хочешь быть одним из тех, кто будет верить вековой лжи, призванной создать послушание младших старшим, ты пойдешь правилами-манипуляторами-сознанием? Или ты пожелаешь быть тем, кто видит больше, чем они, кто может думать сам? Кто слышит свою собственную кровь в других, а не глупые слова-гипноз, которые призваны для манипуляции сознанием?
- Их будет много, Морриган.
Тех, кого ты потеряешь будет много. Выдержишь ты столько? Почему мы говорим об этом так, будто все уже свершилось?
Розье внимательнее всматривается в сестру, в тщетной попытке найти опровержение своей догадке, успокоившись убеждается в том, что все это не более сражения на тех же словах, которые не в цене.
- Но сегодня важен лишь один? - он улыбается, качая головой. - За чье обращение будет сражение завтра?
Не впускай ее дальше, чем можешь позволить. Она и так дорога тебе.
- Скажи мне, Валериус, сможешь ли ты пойти против меня так, чтобы не разбить свою душу? Мы оба знаем ответ, не так ли?
Кровь бьется под его ладонью. Мерно и сильно - в сердцевину. Так, что сожми он пальцы, ее не станет? Ей будет больно.
Что если она и причинит тебе боль, Валериус Розье? Потому что она способна. Потому что никогда не поймет, что не изменит тебя.
Они смотрят друг другу в глаза слишком долго.
- Ты догадываешься, почему две войны проиграны теми, кого поддерживали наши отцы, мой дорогой кузен? Они сражались за слова. Не за тех, кого они любят. Слова всегда уступают истинным эмоциям.
Жесткая усмешка искажает его черты, касаясь морщин у глаз. Так ты думаешь о наших отцах, Морриган? Пальцы невольно сжимаются крепче на ее затылке.
- Что если эти войны были только ради того, чтобы вы были живы? - вы, а не другие. Что если войны всегда только передел тех, кто выживет и умрет. Денег и власти с этим - всенепременно. Но войны наступят вновь. Выбор стороны - ничтожность, попытка предсказать, кто падет позже. Кто останется жив, когда не станет врагов. - Так значит "они" победили, потому что мы не сражались за дом и семью? - он забывается, когда произносит "мы", он отдает ей ключ и понимает это поздно.
- Возможно, тебе просто стоит слушать меня чаще. Возможно, тебе стоит услышать свою кровь. Которая говорит так же, как я. Возможно, тебе стоит быть собой. Школа здесь не у дел. Ты готов убивать? Уверена, да. Но за слова. Поверь, смелости во мне не меньше, чем в тебе, кузен: я тоже убью без сомнения, но за тех, кто мне дорог. В этом сила. Но, если ты уговоришь отца оставить нас в старой, буду благодарна, - простые истины.
- А ты, Морриган Фоули, знаешь, каким мне быть? - он не улыбается, он подавляет желание коснуться губами ее виска и притянуть к себе в слепом желании защитить. Потому что война развязана не за слова, за то, чтобы Фоули отправляли к дементорам других. Фоули, Малфои, Розье - не Поттеры, Пруэтты, Боунс. Настолько механически просто. Потому что все это сметет временем, кровью, о которой она говорит. Потому что он не хочет думать и представлять, что когда-нибудь она будет вынуждена убивать. - Поговорю.
С каждым ее словом желание Розье устроить так, чтобы Морриган Фоули оказалась вдали от Англии, становится все сильнее. И чем сильнее оно становится, тем менее исполнимым его делает мир.
- Стань свободным, мой дорогой кузен. Границы, черты - все они лишь в твоей голове. Просто переступи через них, послав к черту. Я буду рядом.
- Однажды мне это уже обещали, - не без горечи; он проводит ладонью по ее волосам, отпуская. Не слышит все остальное.
- Кофе, Морриган, ты думала о кофе, - увлекая их обоих из разговоров.
- Ты прав, может быть такое. Но тогда почему бы тебе не осознать ее в другой парадигме? Не посмотреть, преломив свет по-другому. Ты разный, Валериус. Можешь быть таким. Просто помни, что мир вокруг – это сплошной белый цвет. Остальные тона – это преломление света. Почему бы тебе не попробовать ммм… другой «фильтр»?
- Что не так с моим фильтром, кузина? - потянувшись через стол к ней ближе и с кофе для нее заказывая сигареты для себя.
- Ответ зависит от того, в чем ты меряешь скуку, Валериус. В днях?
- В падших ее жертвами сигаретах, - со смешком отвечает Розье, отдавая сестре пачку, расцветшую веткой сирени в его руках.
- Смею тебе напомнить, что в этом мире совершеннолетие – двадцать один год. Твой знакомый может очень плохо о тебе подумать.
- Ваша вера в меня поразительна, кузина, - в то, что несовершеннолетняя возлюбленная будет худшим из его грехов.
- Приятно познакомиться. Мы обязательно придем, правда, же, дорогой? Адрес вручите нам? Да, будем или вовремя, или с вполне приемлемым опозданием.
Розье топит не нужные комментарии к этому ответу, отпивая чай.
- Кажется, в пятницу у нас планы. Ты сам это начал, не я, заметь.
- До пятницы я могу еще несколько раз погибнуть, убивая скуку. Потому не стоит на это слишком рассчитывать, кузина, - он улыбается, глядя на нее сидящую рядом. - К слову, стоит опеределиться, остались ли неисполненные желания на сегодня, пока я жив и относительно невредим.
Выцветший светлый взгляд останавливается на парочке, истаптывающей пространство меж столами.
Розье раскрывает ладонь, оборачиваясь к Морриган.
- Легенду необходимо поддерживать, кузина.
Отчетливо понимая, что никогда не просил у нее танец. Ни ее первый, в доме Фоули в ее четырнадцать, ни все последующие, никогда не задумываясь о том, что это может быть нужно.
Oh, tonight you killed me with your smile.
Отредактировано Valerius Rosier (2015-11-01 21:38:09)
Je ne veux pas mentir
(Promets!)
Je ne veux pas trahir
(Promets!) [ц.]
Ты говоришь. Ты снова путаешь. Количество и качество. Скажи, мой дорогой брат, неужели ты считаешь, что мне нужны в жизни те, кто не будет меня воспринимать вместе с моими успехами и ошибками? Неужели ты думаешь, что я не смогу пойти дальше, когда пойму, что их, тех, кто пойдет за пустыми словами, будет много?
Неужели ты думаешь, что я не смогу пойти дальше, когда пойму, что их, тех, кто пойдет за пустыми словами, будет много? Я не привыкла жить прошлым, мой дорогой кузен. Да, я знаю, что если это случиться, то будет больно. Невыносимо больно. Но всегда шла вперед, ты же знаешь, что так было с моего рождения. Поверь, если наши с тобой слова окажутся пророчеством, то будет точно так же: боль и еще один шаг вперед.
Боль и еще один шаг вперед. Иногда мне кажется, что эти две составляющие – неотъемлемая часть самой жизни. Не находишь? Так же, как радость, влюбленность или ненависть. Так же, как все воспоминания, будь они хорошими или плохими. Как само время, которое неумолимо бежит вперед, забывая спросить разрешение.
Как само время, которое неумолимо бежит вперед, забывая спросить разрешение. Скажи, мой дорогой кузен, если бы жестокий Хронос спросил у тебя, стоит ли бежать стрелкам часов, что ты бы сказал? Довольно забавно думать об этом. Представь, что это случилось, Валериус. Что бы ты сделал, оказавшись хозяином времени?
Что бы ты сделал, оказавшись хозяином времени? Такой интересный вопрос, ответ на который было бы так любопытно услышать.
- Что бы ты делал, если бы тебе дали возможность остановить или заставить бежать время еще быстрее? – любопытно.
Любопытно. Так почему бы не спросить? Странный вопрос в контексте нашего разговора, правда? Но он необходим.
Он необходим, как все те, которые звучат сегодня. Здесь и сейчас. Это даже могло бы быть милым, если бы не было серьезным. Впрочем, к подобным вещам нужно относиться проще – тогда будет легче. Ты знаешь эту простую истину, Валериус?
Ты знаешь эту простую истину, Валериус? Как и многие другие. Например, ту, которая гласит о том, что войны не начинаются ради безопасности. Они всего лишь являются простыми попытками захвата власти, когда те, кто стоят у руля, не устраивают довольно большой круг оппозиционеров. Война – это всего лишь конфликт идеалов.
Война – это всего лишь конфликт идеалов и теорий. Которые используют для того, чтобы манипулировать людьми. Чтобы найти соратников. Чтобы отправить их в бой. Чтобы они были убиты за того, кто хочет стать лидером так называемого нового мира. Ты ведь все это знаешь, мой дорогой кузен. Тогда почему скрываешь это от себя?
Тогда почему скрываешь это от себя, прячась за привычными словами-масками? Расскажи мне об этом, Розье. Это важно.
Это важно? Видишь, он не понимает, - кажется, другая сторона души уже разводит ладошками, как будто говорит, что именно это она пыталась донести до меня.
Но пытается понять. У него получится, - в этом я уверена.
Твоего терпения хватит? Или первое применение прекрасной авады не за горами, - легкая самоирония – это плюс.
На семье подобные желания не практикую, - закатываю глаза.
Ладно, посмотрим, что будет дальше, - другое «Я» уходит в сторону.
Другое «Я» уходит в сторону, позволяя играть дальше. Позволяя говорить. Позволяя объяснять. Итак, мой дорогой кузен, какую еще правду тебе открыть сегодня?
- Какая разница, сколько их будет? Если это лишь отсеет тех, кто любит мою фамилию, а не меня саму? Пусть остаются те, кому важна я, но не мой состав в списке священных двадцати восьми, - улыбаюсь тебе открыто. – Например, тебя я люблю не за то, что ты – Розье. Но за то, что ты – мой брат, которого я готова всегда слушать, который всегда может придти ко мне и наоборот. Думаю, это лучше, чем пустое обожание фамилий и домов с биркой «28». Я горжусь тем, что я – Фоули, но это не делает меня лучше. Лучше или хуже себя сделать могу лишь я сама. Ты согласен, мой дорогой кузен? Ведь я говорю простые истины. Ты их сам знаешь.
Ты их сам знаешь. Но задумайся над ними хотя бы один раз. Это пойдет на пользу, поверь мне. Ты ведь знаешь, что я права. Просто признай это.
- Так в чьих рядах ты, мой дорогой брат? Все еще готов от меня отвернуться, если один процент вероятности станет реальностью? – склонив головку на бок, внимательно смотрю на тебя.
Склонив головку на бок, внимательно смотрю на тебя. Ты же усмехаешься, сжимая пальцы на моем затылке, когда слышишь слова об отцах. Даже не пытаюсь отойти. Ты все равно ничего мне не сделаешь. Не сможешь. Так же, как я тебе.
- Я горжусь нашими отцами и их волей к победе, но считаю, что мы выбираем свой путь сами. Мой дорогой Валериус, ты же знаешь, что все войны начинаются из-за власти. Не для того, что мы жили. Просто один человек решил поменять мир. Он создал теорию, которая нашла сторонников. Нет, не создал – воскресил, все же она принадлежит Салазару, - прикрываю глаза, как будто вспоминаю старую сказку. – Сторонники созданы для того, чтобы возвести на трон главу. Сторонники созданы для того, чтобы умереть за него. Но ты не должен умирать за кого бы то ни было, если не считаешь его достойным. Скажи, Валериус, ты готов умереть за того, за кого готовы были погибнуть наши отцы? За идею. За Лорда. Разве он важнее твоей жизни? Важнее твоей семьи? Представь… что тебе нужно выбирать, кого убить: его или Веспер. Его или Бранда. Его или меня. Его или себя самого. Его или всех нас. Выберешь его – мир чистой крови будет существовать. Выберешь любого из нас или всех – останется этот мир, где кровь бывает разной. Что для тебя будет важнее? Ответь для себя на эти вопросы.
Ответь для себя на эти вопросы. Тогда многое станет ясным. Но, прошу, не лги хотя бы себе, если решишь не озвучивать свои мысли вслух.
- Я знаю, что я не хочу видеть тебя закрытым от мира. И мертвым. Слава Богам, ты жив хотя бы в физическом плане. Но не пора ли позволить себе жить в морально-духовной сфере, признав и перестав прятать себя? – улыбка не сходит с губ. – Поговори. Этому буду рада.
Ты говоришь, что подобные обещания ты слышал. Лишь качаю головкой в такт твоим словам.
- Что тебе говорит твоя кровь? Я обману тебя? Ты ведь знаешь, что я не смогу причинить тебе боль. Ты – семья, - пожимаю плечиками, ведь это так просто.
Это так просто, что странно понимать, что ты не осознаешь этого. Пропускаю реплику о кофе, посылая ее к черту: прекрасная попытка отвлечь от темы, но, боль-печаль-тоска, не удавшаяся.
- Он всегда один, твой «фильтр». Меняй их. Ты ведь нестатичен. И это здорово. Просто позволь себе быть таким, - смотрю на табак, превращенный в цветы.
Смотрю на табак, превращенный в цветы. Довольно хлопаю в ладошки, словно ребенок. Правда, я очень рада, что этот маленький фокус работает.
- Если в них… то сколько в твоем доме было табака? Из того, что знаю я, то твою скуку мы убили на две пачки, - беру цветы в руки. – Не снимай это колдовство. Оно забавное.
Оно забавное. Тем более, я все равно буду возвращать его. Право убить тебя не за табаком. Ты ведь это знаешь?
- Кто же еще будет в тебя верить, если не я? – смеюсь.
Смех серебром разлетается по времени и пространству. Так должно быть. Ты же говоришь о пятнице и смерти. Закатываю глаза.
- Не погибнешь, - фыркаю. – Иначе придется тебя воскрешать. Это муторное и долгое предприятие. К тому же, едва ли возможное. Поэтому, пожалуй, прослежу за тобой. Ты предпочитаешь сказаться больным или взять отпуск? Ничего не знаю, варианта у тебя только два.
Варианта у тебя только два. Лично убью твои нервнее клетки до пятницы, но прослежу, чтобы ты был жив и здоров. Спасибо за идею, дорогой кузен.
- Хорошая идея, - протягиваю ладонь.
Протягиваю ладонь. Это даже забавно. День выходит контрастным. Музыка прекрасная, всегда любила позволять ей уносить мысли далеко. Но сквозь нее слышу одну свою фразу:
- Так отпуск или больничный, дорогой кузен? Ты расскажешь мне за это время о своей катастрофе? Ты ведь знаешь, что это останется между нами, - дальше напеваю мелодию.
Дальше напеваю мелодию. Но внимательно наблюдаю за тобой. Расскажи мне о катастрофах своей жизни. Это важно. Чтобы понимать.
Единственная, с кем он хотел бы танцевать, предпочитает с ним разговаривать.
Ладонь ложится меж ее лопаток поверх тонкой ткани, что не имеет значения. Вовсе не имеет значения, пока Фоули занята разговором и теориями о выборе.
- Какая разница, сколько их будет? Если это лишь отсеет тех, кто любит мою фамилию, а не меня саму? Пусть остаются те, кому важна я, но не мой состав в списке священных двадцати восьми. Например, тебя я люблю не за то, что ты – Розье. Но за то, что ты – мой брат, которого я готова всегда слушать, который всегда может придти ко мне и наоборот. Думаю, это лучше, чем пустое обожание фамилий и домов с биркой «28». Я горжусь тем, что я – Фоули, но это не делает меня лучше. Лучше или хуже себя сделать могу лишь я сама. Ты согласен, мой дорогой кузен? Ведь я говорю простые истины. Ты их сам знаешь.
- Вечный круг из причин и следствий? Из тебя вырос бы блестящий защитник, Морриган, но клетки мерзавцев того не стоят. Вечный круг. Ты любишь меня не потому что я Розье? Но разве я не тот, кто я есть, именно потому что был рожден от крови Розье? Обожание домов под порядковым до 28 пустое? Верно, как никогда. Не потому ли ты слышишь кровь, - он говорит с ней, склонившись, пока ведет ее в медленном танце. - Что ее берегли для тебя, лелеяли и хранили столетиями. Будь ты не Фоули, ты слышала бы ее? Знала бы, что можешь услышать?
Он отпускает ее, не знает, положит ли снова Морриган Фоули ладони ему на плечи.
- Я горжусь нашими отцами и их волей к победе, но считаю, что мы выбираем свой путь сами. Мой дорогой Валериус, ты же знаешь, что все войны начинаются из-за власти. Не для того, что мы жили. Просто один человек решил поменять мир. Он создал теорию, которая нашла сторонников. Нет, не создал – воскресил, все же она принадлежит Салазару. Сторонники созданы для того, чтобы возвести на трон главу. Сторонники созданы для того, чтобы умереть за него. Но ты не должен умирать за кого бы то ни было, если не считаешь его достойным. Скажи, Валериус, ты готов умереть за того, за кого готовы были погибнуть наши отцы? За идею. За Лорда. Разве он важнее твоей жизни? Важнее твоей семьи? Представь… что тебе нужно выбирать, кого убить: его или Веспер. Его или Бранда. Его или меня. Его или себя самого. Его или всех нас. Выберешь его – мир чистой крови будет существовать. Выберешь любого из нас или всех – останется этот мир, где кровь бывает разной. Что для тебя будет важнее? Ответь для себя на эти вопросы.
- Позволь я тоже расскажу тебе одну легенду? Старую, как миры. Древнее Салазара и много древнее Лорда. Один человек не способен изменить мир. Один человек - тот, на ком те, кто стоит за ним рисуют мишень. Марка, знамя, великий вождь. Тот, кого сменит другой, третий, тридцатый. Лорд был тем, с кем наши отцы могли получить желанную власть. Лорд был тем, чьи идеи пришлись в то время по вкусу многим и позволяли не думать тем, кто мыслить тогда не желал. Что если он был и останется всего лишь оружием? - довольно, Розье, вы с этой девочкой за пару часов наговорили на три Авады. - Не понимаешь, - он обнимает лицо Морриган ладонями, - все для того, чтобы не выбирать.
Никогда больше не выбирать, буду ли видеть сестру живой или плачущей мать. Никогда не выбирать. Если для этого Розье нужно будет являться на зов на предплечье не велика цена. Время сменит одного на другого, но больше семья его не будет поставлена под удар. - А ты? Кто будет важнее, Морриган, если твоя старая кровь поднимет руку на новых людей? Если те, кто оказался отсеян, пойдут против тех, кто станет когда-нибудь дорог. Ты сделаешь шаг вперед?
Что тебе говорит твоя кровь? Я обману тебя? Ты ведь знаешь, что я не смогу причинить тебе боль. Ты – семья.
Его мать, он уверен, думала так же. Что они семья. Что она не причинит ему боль.
- А ты это знаешь, Морриган?
- Он всегда один, твой «фильтр». Меняй их. Ты ведь нестатичен. И это здорово. Просто позволь себе быть таким.
- Не тем, как тот, кем ты выдумала меня? - ему смешно, смешно вперемешку с грустью. Потому и это чувство он топит, склонившись к ее плечу.
- Если в них… то сколько в твоем доме было табака? Из того, что знаю я, то твою скуку мы убили на две пачки. Не снимай это колдовство. Оно забавное.
Розье усмехается, в стенах его дома разбиты оранжереи.
- Обещаю, - произносит он, это не будет сложно, кузина, совсем не сложно.
Он слушает музыку и не слышит, он слушает ее голос, так будто, решив покататься на досках, они оказались в разгаре войны, что еще даже не началась. Будто все сказанные слова нужны им обоим. Разве? Нужны.
- Так отпуск или больничный, дорогой кузен? Ты расскажешь мне за это время о своей катастрофе? Ты ведь знаешь, что это останется между нами.
- Да, позволь, рассказать тебе, кузина, - Розье запрокидывает голову, размышляя, пока все так же ведет ее в танце. - Катастрофа, постигшая меня, непоправима в последствиях. В моей жизни всегда были женщины, - отпуская ее на расстояние вытянутой руки и притягивая обратно, - не подумайте, не те женщины, которые младше двадцати одного, хотя именно они могли бы соткать из пряди нервов моих не одно отмеченное гербом одеяло. Итак, представьте, мисс Фоули, - чуть притянув ее ближе, подхватывая так, что девушка стоит и танцует на его ногах. Как в детстве, Морриган? Когда роста катастрофически не хватало? - В моей жизни была одна женщина, лишавшая меня сна и покоя с тех пор, как мне исполнилось шесть. Именем, кажется, если не ошибаюсь, Веспасия Розье. Но суждено же мне было родиться таким злосчастным, что их стало двое? - Розье смотрит в ее глаза, пока они кружатся по залу. - Смею сказать, второя могла бы и превзойти предшественницу. Ее имя должно быть вам знакомо. Как же, неужели Морриган Фоули?
Музыка плавно стихает, перетекая в другую мелодию. Время останавливает свой бег.
- Ты никогда не потеряешь меня ради законов, Морриган. Так же, как не потеряешь ради других людей. Но если ты предпочтешь нашей крови другую, не жди, что и это я тоже пойму.
Невесомо касаясь костяшками ее щеки.
- Остановил бы. Время, - напоминает он. - Ты?
Видишь, сестра моя, я статичен, - говорит его взгляд, пока ухмылка Розье все так же кроется в уголках глаз.
Отредактировано Valerius Rosier (2015-11-02 01:12:47)
J'aimerais que le temps
S'arrête lorsqu'on se parle [ц.]
Наш разговор все же заходит в тупик. Внутренний голос в который раз оказался прав, говоря о том, что ты не поймешь. Значит, у тебя есть причины. Скрытые в той самой катастрофе, о которой спрашиваю. О которой ты молчишь. Что ж, мой дорогой брат, мы оба знаем, что за всем кроется причина. Ты ведь это понимаешь.
Ты ведь это понимаешь, как многое другое, что происходит в этом мире. Но предпочитаешь смотреть на него сквозь черно-белые очки… Они так устарели, Валериус. Их давно пора сменить. Но это будет и есть твой выбор. Не мой.
Не мой. Ты говоришь, снова создавая шум радиоволн фоном. Лишь улыбаюсь, слушая музыку, двигаясь в такт ей. Интересно, мой дорогой, ты понимаешь, насколько ты нелогичен? Ты понимаешь, что твой мир неверен? Если ты так ценишь кровь, то как ты позволил своей сестре выйти замуж за полукровку?
Если ты так ценишь кровь, то как ты позволил своей сестре выйти замуж за полукровку? Знаешь, я могла бы высказать это вслух. Возможно, твой мозг уловил бы нужную информацию. Но зачем мне подставлять Брана, когда он – часть моей семьи, которую я готова беречь? Ты не понимаешь всего этого… мой дорогой брат, ты запутался.
Мой дорогой брат, ты запутался. Ты блуждаешь в сумерках кумиров, которых сам себе сотворил. Ты мстишь, знаю. За отца. За что-то еще. Но стоит ли оно того? Боги, в которых не верю, знают ответ. Время рано или поздно покажет его нам.
Время рано или поздно покажет его нам. Пока же все, что нам остается – просто жить. Здесь. Сейчас. Каждую секунду.
Каждую секунду? Да, пожалуй. Но все же скажу: я тебе говорила, - другая часть души появляется в мыслях, она практически реальна.
Какой реакции ты ждешь? – улыбаюсь.
Восхищения? Аплодисментов? Для начала хватит, - просто требования.
Кажется, нарциссическое расстройство в нас – твоя часть, - закатываю глаза.
Тебе пора осознать, что нет тебя. Нет меня. Есть мы, - единство личностей.
Это знаю, - истина в каждом слове.
Тогда просто помни о том, что лгать тебе не намерена. Но вижу намного больше, - скрытые части души наблюдают, ничем не отвлекаемые.
Запомню это, - кивок головки в такт мыслям.
Тогда научись это использовать, - совет бесплатный.
Обязательно. Но вряд ли перестану верить, - прикрываю глаза.
Прикрываю глаза, зная что вера порой слепа. Но разве не она делает людей из каждого? Пожалуй, в этом есть ее заслуга.
Ее заслуга. Ты смешиваешь разговоры кровь с разговорами о работе и призвании. Внимательно смотрю на тебя, слушаю.
- Тогда, если они того не стоят, что ты делаешь в суде? Вернемся к разговору о том, сколько негодяев ты спас от клетки, – ответь мне на этот вопрос. – Не будь я Фоули, я бы слышала другую кровь. Ту, что текла бы в моих жилах. Ту, которую бы мне передали. И любила бы свою семью не меньше, если бы они не берегли кровь веками. Ты – тот, кто ты есть, благодаря тому, что ты пережил. Измени свою историю – получится другой человек. Фамилия – лишь маленькая часть ее.
Фамилия – лишь маленькая часть ее, мой упрямый брат. Ты это тоже знаешь. Но предпочитаешь думать так, как желаешь. Что ж, воля твоя, кузен. Ты отпускаешь меня в танце. Улыбаюсь, возвращая свои руки тебе.
- Но ведь выбор неизбежен, мой дорогой, - кладу ладошки поверх твоих, держащих мое лицо. – Никто никогда от него не убежит. Ни мы с тобой. Ни поколения в будущем. Это… судьба и отрава людей, волшебников и всех, кто есть в этом мире.
Всех, кто есть в этом мире. Впрочем, на большинство мне наплевать. Главное, что бы те, кто мне дороги, оставалась в безопасности. Я улыбаюсь, когда ты спрашиваешь о том, что я буду делать, если стороны сомкнутся. Качаю головкой.
- Я никогда не причиню вред своей семье. Вы – моя кровь, - это правда. – Что же касается конфликтов… только нейтралитет, мой дорогой кузен. Люблю наблюдать за людьми… впрочем, это не означает, что кому-либо из вас я позволю подвергать жизнь опасности. Моя семья должна быть в целости любой ценой.
Найду, как это сделать, поверь. Изобретательность при должном воображении и вере творит чудеса. Уж я знаю.
- Конечно, знаю, - ты прислоняешься к моему плечу, рука тянется к твоим волосам. – Я не выдумала тебя, просто вижу другое. Но принимать тебя буду любым. Ты – кровь от крови моей. Этого ничто не изменит.
Ты обещаешь не снимать магию с табака. Улыбаюсь. Это меня искренне радует. Красивое колдовство. Созидательное. То, которым с самого начала, с первого стихийного всплеска магии обладал лишь Артур. Не я.
- Ты не ответил: отпуск или больничный? – начинаю думать о том, что, правда, стоит за тобой проследить.
Стоит за тобой проследить, дорогой кузен. Смеюсь, слушая твою «катастрофу», качая головкой в такт тебе.
- Я же серьезно, Вэл. Просто расскажи. Может быть, я начну понимать твой мир и твои слова, - глаза в глаза. - Это не сложно. Ты знаешь, что можешь мне доверять? Я не собираюсь судить твою историю. Просто слушать.
Глаза в глаза. Слушаю тебя, легко улыбаясь. Видишь, я не выдумала тебя.
- Это самое важное, мой дорогой. Нарушить тьму глупых законов я могу. Но предать свою семью – нет, - целую тебя в щеку. – Времени не существует, Вэл. Примем это за аксиому.
Отвечаю на твой взгляд азартом в глазах. Видишь, мой дорогой, наша кровь в тебе так же сильна, раз ты готов отходить от правил, как твое упрямство и желание оставаться в статике. Рано или поздно тебе придется выбирать между ними. Все же иногда внутренние голоса ошибаются.... часы в кафе останавливаются.
- Тогда, если они того не стоят, что ты делаешь в суде? Вернемся к разговору о том, сколько негодяев ты спас от клетки.
- Тебя не стоят, - подчеркивает Розье, рассчитывая, что объяснение будет не нужно. - Много, - устало, позволяя части брони распасться у нее на глазах, как она того и хотела. Чтобы унести с собой иное.
- Не будь я Фоули, я бы слышала другую кровь. Ту, что текла бы в моих жилах. Ту, которую бы мне передали. И любила бы свою семью не меньше, если бы они не берегли кровь веками. Ты – тот, кто ты есть, благодаря тому, что ты пережил. Измени свою историю – получится другой человек. Фамилия – лишь маленькая часть ее.
Он качает головой, лаская пальцами тонкую кость у ее запястья. Наивно. Наивно думать, сестра моя, что фамилия не равно история, что то не прошлое говорит в нас и делает нас такими, а только память одной человеческой жизни. Но ты ведь не думаешь так? Тогда к чему этот спор, когда музыка так хороша.
- Двадцать восемь и отличаются только знанием и историей, чуть большим, чем есть у других.
Не потому что больше перенесли, потому что пытались все сохранить.
Соткана из противоречий, ты - утверждающая, что выбор каждого неизбежен и провозглашающая для себя нейтралитет. Ты, сознающая волей все той же крови, что столкновение неотвратимо, но уверенная, что никогда в этом сражении двое любимых не окажутся по разные стороны.
- Но ведь выбор неизбежен, мой дорогой. Никто никогда от него не убежит. Ни мы с тобой. Ни поколения в будущем. Это… судьба и отрава людей, волшебников и всех, кто есть в этом мире.
- Значит, мы сделаем его, - успокаивая.
- Я не выдумала тебя, просто вижу другое. Но принимать тебя буду любым. Ты – кровь от крови моей. Этого ничто не изменит.
- Обязательно расскажешь мне когда-нибудь.
С улыбкой.
- Ты не ответил: отпуск или больничный?
- Мерзавцы могут не пережить в своих клетках мою неявку.
- Я же серьезно, Вэл. Просто расскажи. Может быть, я начну понимать твой мир и твои слова. Это не сложно. Ты знаешь, что можешь мне доверять? Я не собираюсь судить твою историю. Просто слушать.
- Не сегодня.
- Это самое важное, мой дорогой. Нарушить тьму глупых законов я могу. Но предать свою семью. Времени не существует, Вэл. Примем это за аксиому.
Так и есть, сестра. Многое было только вчера.
Последняя ария оперы Верди рвет струны в два голоса - высоко в небо Лондона, чистое - непривычно, виною лето. Императорский месяц одного из далеких предков.
- Останешься у меня? Или вернешься к тому, чтобы присматривать за кем-то другим? - обнимая ее за плечи. Парадокс заключается в том, что Розье почти равно окажется рад всем вариантам ответа.
В ночной тишине особняка Розье хозяин дома жжет одну за другой сигареты.
Осыпается нежно-розовым снегом вишня в комнатах Морриган Фоули.
Заклинание очень простое: каждый раз, когда он берет сигарету в руки, она получает цветы. Напоминание? Только жертва за то, чтобы быть принятым таким, какой он есть.
Tout ce que je te promets
C'est un nouveau départ
