Я - Клио. Я - девушка семнадцати лет, но выгляжу, кажется, минимум на тридцать. У меня девять имен и фамилия, которые звучат как издевательство применительно ко мне, но родители, которых я могла бы обвинять в этом, не выходят из комы. У меня диагностирована клиническая депрессия и расстройство пищевого поведения: я вешу тридцать девять килограммов при росте в пять с половиной футов, при виде наполненных жирной, сочной едой блюд на факультетских столах Хогвартса меня тошнит, а после того, как я заставляю себя съесть яблоко, мне стоит невероятных усилий не разрыдаться. Правда, это все равно не так плохо, как смотреть в зеркало. У меня торчат ребра, колени, локти, а с уродливого, по-прежнему недостаточно тощего живота складками свисает морщинистая, старушечья кожа. Старые радужные колготки висят на моих ногах-палках, как шаровары. По всему телу, от лодыжек до затылка, у меня шершавые бледно-розовые шрамы от ожогов; самый страшный - на правой щеке. Я брита наголо. Я принимаю наркотики. Я больше не умею смотреть людям в глаза, а если все же нечаянно встречаюсь с кем-то взглядом, мне тотчас кажется, что этот человек вот-вот убьет меня за дерзость.

Я ненавижу себя.

Я ненавижу себя за то, что на меня смотрят с жалостью. Сколько раз мы читали о сильных, бесстрашных людях, переживших травлю, а потом вызвавших у своих мучителей уважение невероятной силой воли или чем-нибудь наподобие? Миллионы раз. Я - не одна из них. Я вернулась побитой, ущербной, я показала всем, что сломалась, признала свое поражение; и вместо того, чтобы испытывать стыд и раскаяние, теперь они сочувствуют. Они смотрят мне вслед грустными взглядами, а то и вообще стараются не замечать - так ведь, кажется, нас учат вести себя с инвалидами? Не пялься, говорят нам в детстве, не показывай пальцем, просто иди мимо. Даже профессора не лучше: видят, что я ни на что не способна, но кидают мне свои "зачеты", как унизительные, но жизненно необходимые подачки. Я ненавижу себя за то, что сдалась. За то, что нуждаюсь в чужом милосердии. За слабость.
Но больше всего - за Лори. Лори Скамандера, который чуть не сгорел на Иве со мной, который в самые страшные дни, когда я теряла по два килограмма в сутки, не бросал меня, который дал мне всю свою заботу и готов был отдать больше. А было бы настолько проще, если бы он бросил меня. Тогда можно было бы ненавидеть его, обвинять в предательстве и трусости - его, а не себя саму. Мертвое тело, которое никак не могут опустить в землю и забыть, хотя это единственный разумный выход - вот что я такое для Лори сейчас. Невыносимо - быть обузой, тянуть ко дну, как утопающий спасателя, зная, что не будь меня, жизнь его и его семьи была бы безоблачной и безмятежной. И самое невыносимое - говорить об этом, плакать, умолять о расставании, и слышать в ответ: "Я люблю только тебя, и мы переживем это вместе", еще больше убеждающее в том, что я ничтожество, что я недостойна, недостойна, недостойна этого человека, и Лис был с самого начала прав.

Вот уже пять дней, как я вернулась в школу, чтобы сдать переводные экзамены - и благодаря этому смогла начать избегать Лори: в большом замке, на разных факультетах, так просто потеряться.
Это ведь самое простое и трусливое, не так ли?

* * *
Фрейя присылала конверты регулярно, и даже сейчас, когда место доставки поменялось, сова прилетела без задержки. Фрейя знала, что пунктуальность жизненно важна для ее адресата, потому что сама была пленницей своего товара. Клио отправляла ей деньги, когда предыдущая порция заканчивалась, и спустя ровно сутки, ни часом позже, в ее руках уже оказывался тонкий конверт с одним блоттером внутри. Иногда Фрейя прилагала коротенькую записку, не всегда осмысленную - что-то вроде "Ни в коем случае не разговаривай с осьминогами: они не те, за кого себя выдают" или "При встрече передай еноту семейники в зеленый горошек, он заплатил". Прочитав ее, Клио обычно долго и истерично смеялась.
Сегодня записки не было. Зато на блоттере, вместо стандарного перфорированного изображения волшебника Альберта Гофмана, были крошечные разноцветные квадратики с животными. Присев на пол возле открытого окна совятни, откуда веяло душным, вонючим смрадом лета, Клио стала рассматривать картинки, выбирая наиболее красивую для своего следующего "бумажного путешествия".

ЛСД-сеансы были для Клио главным спасением от кошмарных, безысходных будней. Примерно через полчаса после принятия дозы постоянное чувство ноющей внутренней пустоты и отчаяния, которое преследовало ее, сменялось эйфорией и эмоциональным подъемом; она видела прекрасные, удивительные вещи, пела - и могла трогать сверкающие звуковые волны, воспринимала все глубоко и ярко - как раньше, как в детстве, до того, как с ней произошли все эти ужасы. Она даже начинала как будто вести себя "нормально"; и ей нравилось, что она может производить на людей вокруг прежнее впечатление беззаботной и немного чокнутой Клио - хотя бы и не без помощи гиперстимуляторов.

Клио, правда, ошибалась. Бурные, интенсивные всплески активности, чередующиеся в ее поведении с апатией и отчаянными истериками,  скорее отпугивали окружающих, казались очередным симптомом безумия, заставляли держаться подальше, чем вызывали радость и мысли "Вот она, наша старая добрая Клио, сильная и веселая, как всегда", как она надеялась.

- Ну что, Леденец, - прошептала Клио с придыханием, когда ее персональный сыч-старичок тяжело слетел с жердочки к ней на плечо. - Жирафика или коалу? У жирафиков самый длинный язык среди всех животных, ты знал, Леденец? Они могут почистить языком уши...

Неожиданно в отдалении раздались шаги: кто-то поднимался по лестнице. Клио вздрогнула, будто от удара; от этого Леденец с каким-то старческим кудахтаньем слетел с ее плеча и выпорхнул в окно. Нужно было спрятаться. Спешно засунув так и не тронутый блоттер в конверт, Клио на четвереньках отползла в дальний угол совятни и скукожилась там, под насестами, надеясь остаться незамеченной.
Возможно, это ей и удалось бы, если бы едкий запах и совиный пух в конечном итоге не заставили ее громко чихнуть.

Отредактировано Clio Muse (2016-03-31 15:41:44)

Чихнув, Клио в ужасе закрыла лицо руками и принялась отчаянно молить Мерлина, чтобы девушка - хозяйка стройных спортивных щиколоток и стоптанных серых кроссовок, движение которых Клио до этого оцепенело наблюдала из-под насестов, - кто бы она ни была, не обратила на этот звук никакого внимания и просто пошла своей дорогой, вновь оставив ее в одиночестве. Однако этим надеждам не суждено было сбыться, поскольку спустя пару секунд смеющийся голос с игривыми интонациями потребовал немедленного раскрытия ее инкогнито.

Клио вздрогнула и сжалась в комок. Она сразу узнала этот голос - Элефтерия Флинт, Ферн.

Ферн... Ловец и капитан квиддичной команды Слизерина; самая близкая подруга безумной Касси Барбарик; а также одна из участниц травли, что наряду с еще, кажется, полусотней школьников кричала ей оскорбления и бросала в нее булыжники. Закрыв глаза, Клио, кажется, даже могла - или думала, что могла - припомнить ее лицо, искаженное злобой, ее глаза, в которых отражались рыжие всполохи пламени, ее рот, артикуляция которого резко и дико складывалась в слоги "У-бий-ца!", повторяемые хором, сливающиеся в ужасающий гул, до сих пор по ночам иногда не дающий ей спать... Узнала ли Ферн ее сейчас, собиралась ли вновь поиздеваться намеренно или даже напасть? Ее подруга точно была бы способна на такое; но ее Клио пока тщательнейшим образом избегала и, к счастью, не имела шанса вновь попасть ей под руку, как тогда, в феврале. Была ли теперь Касси где-то рядом? Если да, был ли вообще смысл прятаться - не проще ли было тогда просто вылезти и сразу выпрыгнуть из окна, чтобы избежать всего того, что эти двое могли для нее придумать?
Или она все-таки преувеличивала сейчас безвыходность и сложность своего положения?

Клио охватил какой-то паралич. "Оставь меня в покое, уйди отсюда!" - хотелось ей выкрикнуть, но из горла, вопреки желанию, не вырвалось ни звука, а страх даже не позволил сделать ни единого жеста, из которого было бы ясно, что присутствие Ферн в этой комнате было крайне нежелательным. Та же шутливо и беззлобно пригрозила ей заклинанием, видимо, принимая за какого-то резвящегося младшекурсника; а потом вновь позвала и протянула руку, предлагая помощь. Понимая, что тупое сидение в углу не приведет ни к чему хорошему, Клио поглубже запихнула драгоценный конверт в карман комбинезона и нехотя поползла вон из своего защитного угла наружу - медленно, как дворовая кошка, готовая в любой момент дать деру изо всех оставшихся сил.

Поднявшись с пола, она смиренно вытерпела попытки Ферн отряхнуть ее от налипшей грязи, стараясь если уже не сбежать от нежелательного внимания, то хотя бы спрятать свое лицо в тени - все еще теша себя надеждой, что может остаться неузнанной. Впрочем, это ей тоже не удалось. В глаза все-таки ударил предательский солнечный луч, и Клио, зажмурившись, уже в следующий момент услышала собственное имя.
Ферн отпустила ее, и Клио, все еще грязная, вся в совином помете и перьях, воспользовалась моментом, чтобы снова отступить в тень.

- Привет, - машинально ответила она, опустив лысую голову, обхватив себя костлявыми руками за обожженные плечи. - Ничего я тут не делаю. Просто сижу. - Воцарилось молчание, и Клио почувствовала, что нужно сказать что-то еще, чтобы не показаться дерзкой. - Прости, я... я не хотела, чтобы ты видела меня; я теперь всегда стараюсь, чтобы никто меня не видел, но не всегда выходит. Прости.

Ферн довольно долго молчала в ответ, но при этом не уходила - хотя это было на данный момент единственное, чего Клио на самом деле хотелось: снова остаться в одиночестве. Не будучи в состоянии поднять глаза и посмотреть в лицо собеседнице, Клио была вынуждена гадать, какие эмоции та испытывала и почему до сих пор стояла перед ней, если сказать ей было, кажется, нечего. Неужели Ферн была так уж шокирована ее внешним видом? Неужели, как и все, теперь жалостливо рассматривала, во что превратилась девочка с радужными колготками и ветром в голове? Клио вдруг передернуло, когда она поняла, что это все равно было бы предпочтительнее злорадной ухмылки, которую она не удивлена была бы увидеть на лице, например, подруги Ферн. Той всегда доставляло удовольствие... что? чужая ущербность и беспомощность? Элефтерию Клио почти совсем не знала, и поэтому не могла в какой-то степени не отождествлять ее с более понятным и знакомым образом Касси Барбарик.
Клио украдкой взглянула наверх, чтобы проверить - тут же снова опустив взгляд в пол. Ферн не улыбалась.

Клио почему-то показалось, что та замерла, чтобы в следующий момент неожиданно дать ей пощечину или врезать в поддых.
Следующая фраза Ферн только подтвердила ее опасения.

- Отлично выглядишь, мне нравится. - Клио вздрогнула и отступила от Ферн на шаг назад, чтобы бросить на нее быстрый осуждающий взгляд исподлобья. Ее бледное лицо, вместе с ушами, мгновенно налилось пунцовым, а руки непроизвольно сжались в костлявые кулачки. Так вот о чем она думала - что бы такого сказать, чтобы ударить больнее всего? Идея того, что Ферн могла сказать ей приятное действительно искренне и всерьез, просто не пришла Клио в голову, да и не могла прийти. Ее самоощущение было так далеко от восприятия себя как интересной, красивой и вообще достойной уважения даже в самой незначительной степени, что высказывание автоматически пропиталось сарказмом, пройдя сквозь ее сознание, и стало, таким образом, самым страшным оскорблением, которое Клио только могла себе представить. Она слушала слова комплимента - и не могла слышать ничего, кроме "Ты уродина, на тебя противно смотреть".
И хотя она знала, что любые слова о ее безобразии будут абсолютно правдивы и заслуженны, она все же до последнего не верила, что кто-то осмелится без стыда сказать ей такое в лицо.

Клио даже не заметила, как глаза у нее от обиды оказались на мокром месте. Она быстро провела по ним ладонью, шмыгнула носом и стиснула зубы, чтобы не зареветь - этого еще не хватало, позволить какой-то слизеринке довести себя до очередной истерики! Плохие люди не должны чувствовать свое превосходство и свою победу; нельзя давать им повод насладиться твоим унижением, не так ли?
- А издеваться нехорошо, знаешь, - процедила она - впрочем, очень тихо и недостаточно резко, чтобы эти слова произвели на кого-то впечатление. Потоптавшись на месте пару секунд, она сделала несколько быстрых шагов к лестнице, попытавшись пройти мимо Ферн, чтобы сбежать и больше не находиться с ней в одном помещении.

Отредактировано Clio Muse (2016-04-11 13:33:53)

Когда Ферн окликнула ее, Клио резко остановилась - и тут же ощутила внезапный прилив острой неприязни к самой себе за этот поступок. Понимание того, что она ждала этого зова и хотела его, хотела, чтобы Ферн оправдалась и объяснилась, а иначе бы не отреагировала и просто пошла своей дорогой дальше, вызывало у нее стыд. Вновь оказавшись в школе, Клио очень хотела научиться относиться к чужому мнению с полным небрежением, презирать и ненавидеть окружающих; но на деле получалось, что ей не все равно, что ее волнует то, как к ней относятся, что ей не хочется быть фриком, а хочется быть, как все - нормальной, невзрачной, незаметной.

Удивительное дело, ведь раньше она даже не замечала собственной обособленности и, мягко сказать, необычности, а игнорирование чужих насмешек было для нее занятием совершенно естественным. Внезапное взросление перечеркнуло весь ее предыдущий опыт и оказалось отвратительным.

"Мне нравится твой новый стиль", - говорила Ферн. Она удивлялась, что лысая, обожженная, тощая, как палка, девочка воспринимает комплименты как издевательство. Клио хотелось обернуться к ней и недоверчиво вскинуть брови; но даже если бы она осмелилась, эффектность выражения сгладило бы отсутствие этих самых бровей, а также неаккуратный шрам от камня, до сих пор оставшийся на месте одной из них. Снова шмыгнув носом, чувствуя, что уже успевшие выступить слезы подсохли и стягивают кожу вокруг глаз, Клио, по-прежнему стоя к Ферн боком, лицом к лестнице, проговорила себе под нос:
- Никто надо мной не издевается. Я сама над собой издеваюсь. - Клио схватилась за пуговицу на комбинезоне, которую очень давно привыкла неловко теребить в особо нервных ситуациях. - Это не стиль такой, это уродство. Неужели ты думаешь, что, будь моя воля, я действительно хотела бы так выглядеть? - Пуговица плясала в тонких, костлявых пальцах. - А ты красивая, да.
Несчастная пуговица, наконец, не выдержала стресса и, сорвавшись с ниток и выскользнув из руки Клио, застучала по полу. Она была достаточно яркая и большая, чтобы заметить ее не составило труда; Клио быстро села на корточки (острые коленки выскочили из декоративных дырок на штанинах) и поймала ее. Впрочем, наклонившись, она потеряла куда более ценную собственность: из перевернувшегося кармашка комбинезона не замедлил выскользнуть конверт с драгоценным грузом; приземлившись, он раскрылся, слегка показав край разноцветного блоттера.

Клио, испуганно ахнув, бросилась хватать свою ношу. Схватив конверт, она с поспешностью затолкала его обратно в карман - и, все еще сидя на коленях, подняла на Ферн затравленный взгляд.
Знает ли слизеринка, что это - маггловские наркотики? Что, если она сообщит Филчу или директрисе? Будет ли это концом обучения для Клио, исключат ли ее теперь? Употребление алкоголя-то строго каралось в школе, а уж о хранении запрещенных в стране вещества и говорить было нечего; можно было не только вылететь из Хогвартса, но и наверняка загреметь в тюрьму.

От этих лихорадочных рассуждений в ушах у Клио начался подниматься какой-то невнятный, апокалиптический шум; почувствовав близость приступа паники, она схватилась за голову и зажмурилась, пытаясь пересилить себя, не поддаться атаке.